augean_stables

Ключ к пониманию природы этой войны спрятан в ее демографии. Здесь много работы для специалистов, к числу которых я не принадлежу, но некоторые эмпирические детали настолько очевидны, что их можно фиксировать, не проводя глубоких исследований.

Россия – страна с высоким уровнем городского населения, значительная часть которого проживает в крупных городах. Очень грубо около 65 миллионов россиян живет в городах с населением свыше 100 тысяч человек, из которых половина проживают в городах-миллионниках. Приблизительно столько же россиян живут в населенных пунктах с численностью населения менее 100 тысяч человек, из которых чуть меньше половины проживает в сельской местности.

Не надо быть глубоко погруженным в статистику, чтобы увидеть, что “тягло войны” распределено между этими двумя большими группами неравномерно. Государство парадоксальным образом возложило основное бремя войны на сельское население и жителей небольших городов, и при этом оттуда же получает основной запрос на продолжение этой войны и ее поддержку. При этом население крупных городов, неся меньшие издержки войны, относится к ней настороженно нейтрально или вообще враждебно. В некотором смысле это не только война России с Украиной, но и война “малой России” с “большой Россией”.

Такой ракурс возвращает нас к вопросу о многоукладности русской жизни. Сосуществование в России двух “культурных классов” (малочисленных европеизированных элит и многочисленного патриархального крестьянства) было парадигмой, внутри которой развивалось российское общество на протяжении нескольких столетий в имперскую эпоху. Большевистская революция и последовавшая за ней “советизация” России сгладили это противостояние и спрятали его с поверхности общественной жизни глубоко внутрь (в том числе, благодаря массовому уничтожению российского крестьянства в годы Большого террора и вызванной им ускоренной урбанизации). Однако события последнего времени показали, что эта фундаментальная стратификация России не исчезла полностью. Война, как лакмусовая бумага, проявила остаточную многоукладность русской жизни и сосуществование в ней все тех же двух исторических “культурных классов”, хоть, конечно, и в сильно измененном виде.

Режим Путина – это реванш “малой России” над “большой Россией” за перестройку. Война – способ, которым “малая Россия” заявляет о своем существовании. При этом власть очень четко понимает, кто именно является ее основной “кормовой базой” и, соответственно, социальной базой войны. Именно поэтому все мобилизационные мероприятия режим проводит крайне осторожно, тщательно взвешивая каждое новое решение на “аптекарских весах”. Задача состоит в том, чтобы провести не столько “частичную” сколько “локальную” мобилизацию, то есть мобилизацию тех слоев населения, на поддержку которых можно изначально рассчитывать (в том числе и потому, что они наиболее уязвимы для пропаганды) и от которых можно в случае чего откупиться “гробовыми”.

Это циничная, но доказавшая свою эффективность политика. В Кремле прекрасно понимают, что никакой “отечественной войны” нет и быть не может. Режиму необходимо решить другую задачу – обеспечить активную поддержку войны со стороны “малой России” при сохранении нейтралитета “большой России”. Поэтому жителей крупных городов сознательно пытаются пока “грузить” по минимуму, создавая у них иллюзию, что эта война “не про них”. В России сегодня два котла: в одном масса кипит, а в другом остается чуть подогретой. За счет разницы температур удается более-менее сбалансировать систему. Проблемы по-настоящему станут ощутимыми тогда, когда ресурсов начнет не хватать, и придется резко повысить температуру во “втором котле”. Власть это понимает и по-своему тщательно готовится, укрепляя стенки котла и затыкая все возможные дыры. Я думаю, до стресс-теста осталось года полтора, не больше.

Vladimir Pastukhov
Mar 4 at 14:41

*
Безусловно, нельзя назвать крестьян бенефициарами Первой мировой войны, однако какие-то деньги, в основном в виде выплат семьям мобилизованных, в деревню попадали.

Государство компенсировало родственникам мобилизованного стоимость стандартного продовольственного пайка, и к осени 1917 г. число получателей этих пособий доросло до 37 млн чел. (в таблице не указаны выдачи за 16/17 годы, в реальности они были больше, чем за 15/16, т.е. общая выгода недооценена). Другая статья денежного дохода, закупки лошадей и скота, включает и принудительные закупки, которые могли нести выгоды в моменте, но приводить к убыткам в перспективе. Наконец, в крестьянские доходы традиционно включают деньги, сэкономленные после введения "сухого закона", но сколько из них ушло на нелегальный алкоголь - вопрос открытый. Однако в целом потребление в самых бедных центрально-черноземных губерниях действительно выросло (что отмечали многие наблюдатели), и это, несомненно, оказало на крестьянство некоторый анестезирующий эффект.

Russian Economic History
Mar 1 at 19:39

*

В своем примечательном посте ув коллега @rusecon упоминает фундаментальную работу выдающегося русского экономиста Сергея Прокоповича «Война и народное хозяйство» (изданную Советом Всероссийских кооперативных съездов в Москве в 1918 году). В этой книге Прокопович, в частности, рассказывает о макроэконмических эффектах, вызванных ростом доходов крестьянства в Первую мировую войну. В кратком изложении рассказ Прокоповича выглядит так:

Рост доходов крестьянства черноземной полосы, торгующих хлебом, привел к тому, что эти крестьяне, живущие продажей зерна, увеличили собственное потребление и сократили посев а так же уменьшили свою трудовую активность в разного рода сельскохозяйственных промыслах (деньги есть, еды хватает, а товаров не купить — так зачем напрягаться на работе).

В русских условиях полунатурального хозяйства, рост цен на хлеб не вызвал повышения его предложения, а, напротив, спровоцировал сокращение этого предложение — вместе с дальнейшим ростом цен, подчеркивает Прокопович.

В свою очередь, для крестьян промышленных губерний, объясняет Прокопович, рост цен на хлеб обернулся существенными потерями, т. к. эта часть крестьянства живет не продажами хлеба, а трудом на заводах и фабриках, и разного рода промыслами, хлеб оно большей частью покупает. Результатом стал рост требований повышения зарплат и социальной напряженности в городах, что в свою очередь стало прологом к событиям 1917 года.

Деньги и песец
Mar 2 at 01:32