augean_stables (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
augean_stables) wrote2023-05-11 12:01 am
augean_stables) wrote2023-05-11 12:01 am
Entry tags:
Парад непобеды: ритуал испорчен безнадежно
Одним из проявлений фатальной политической мутации, которую Россия пережила в XXI веке, стало превращение мероприятий вокруг 9 мая в главное национальное торжество. Сейчас эта спешно вылепленная мифология перестает работать.
На символическое мероприятие удалось зазвать соседей
kremlin.ru
Мало кто помнит, что еще недавно самым главным для россиян праздником был вовсе не День победы, а Новый год. В 2010-м именно его в числе «самых важных» назвали 77% опрошенных ВЦИОМом, а праздник 9 мая — лишь 38%. Пропорция радикально изменилась только после 2014-го года, и сейчас День победы определяют как один из «самых важных» 65% сограждан, а Новый год — 59%.
Как складывался миф
Огромные организационные инвестиции в культ победы долго приносили режиму политические и идеологические барыши. В 2005-м на 60-летний юбилей к Путину съехались вожди со всего мира. Рядом с ним на трибуне стояли президент США и председатель КНР, генсек ООН и немецкий канцлер, премьер Италии и президент Украины. Такого начальственного аншлага в дальнейшем добиться уже не получалось. Но тем более экзальтированными становились мероприятия на домашнем фронте. С конца двухтысячных помпезные парады боевой техники в этот день стали ежегодными, приводя в экстаз вождя и телезрителей.
В 2014-м первая кампания против Украины, воспринимавшаяся публикой как блестящая и бескровная, не только не пошатнула культ победы над Германией, но стала восприниматься в качестве его продолжения. Девятого мая 2014-го мероприятие, которое до этого официально называли «военным парадом в честь годовщины Победы» впервые провозгласили «парадом Победы». Победа над Германией и победа над Украиной как бы слились в умах россиян.
С 2015-го важнейшей частью казенных торжеств стал «Бессмертный полк», незадолго до этого придуманный энтузиастами, которые почему-то видели в нем альтернативу официальным парадам и шествиям. Это дополнялось криками о сакральности победных торжеств, маршами детей, костюмированных во что-то красноармейское, уличными спектаклями на военные сюжеты, языческими обрядами в школьных классах и суетой вокруг бесчисленных памятников и вечных огней. Казалось, ничто уже не смутит не только мораль, но и просто вкус.
Однако все это работало только до тех пор, пока контроль над событиями и над подданными всецело оставался в руках режима Путина. В глазах рядовых россиян нынешнее вторжение в Украину, в отличие от первого, явно не вписывается в победный миф. И причина не в безумии и жестокости нападения, а в том, что оно пошло неудачно.
Коротко о войне
Девятого мая 2023-го буквально все напоминало, что вождь больше не управляет происходящим. В честь праздника, а также в отместку за удар украинских дронов по Кремлю, на Киев полетели российские крылатые ракеты, но были сбиты — в том числе прежде несгибаемый «Кинжал». Аккурат в те минуты, когда обрюзгший Шойгу объезжал войска на Красной площади, вагнеровский предводитель Пригожин опубликовал видео с нападками на Минобороны. Во избежание скандалов и рисков пришлось отменить «Бессмертный полк», а равно и парады в двадцати городах.
Главное мероприятие на Красной площади было скомкано, урезано по времени и проведено с наименьшим числом марширующих за последние пятнадцать лет. Обошлись без самолетов и современных танков — то ли из-за фронтовых потерь, то ли из желания предельно ужать мероприятие. Руководители семи сопредельных стран, внезапно вытребованные в Москву, смотрелись как живой щит, прикрывающий Путина от украинских беспилотников.
Хотя словоохотливость правителя в последние годы постоянно выходит из берегов, на этот раз он благоразумно себя ограничил — его речь на параде было заметно короче прошлогодней. Отличалось и существо сказанного.
Год назад российские войска наступали на Донбассе и казалось, что до полного завоевания Донецкой и Луганской областей уже недалеко. В тогдашней своей речи Путин ни разу не упомянул Украину и пять раз — Донбасс («сегодня ополченцы Донбасса вместе с бойцами Армии России сражаются на своей земле, где разили врага дружинники Святослава и Владимира Мономаха, солдаты Румянцева и Потёмкина, Суворова и Брусилова»), как бы обозначая, что уж эти земли точно будут захвачены.
На нынешних торжествах правитель упомянул Донбасс лишь однократно, мрачно разъяснив, что «против нашей Родины вновь развязана настоящая война, но мы дали отпор международному терроризму, защитим и жителей Донбасса, обеспечим свою безопасность». О будущих победах Путин уже не рассуждает даже в форме излюбленных им расплывчатых намеков.
Страшно и прискорбно
В 2022-м, предвкушая скорое и успешное окончание кампании, вождь позволил себе с неожиданным сочувствием отозваться о жертвах (только с российской и донбасской стороны, конечно) и объявил минуту молчания в память о них: «Мы склоняем головы перед нашими боевыми товарищами, которые пали смертью храбрых в праведном бою — за Россию». А в 2023-м, уяснив, что кровопролитию не видно конца, рассуждениями о погибших он публику решил не пугать и минуту молчания объявил только в память о павших в 1941-м — 1945-м: «Все народы СССР внесли вклад в общую победу. Мы всегда будем помнить об этом. Склоняем головы перед светлой памятью всех, чью жизнь отняла война».
Триумф, который режим привык справлять каждое 9 мая, на этот раз выглядит нелепо и фальшиво, а то, что это по-прежнему именуется «Парадом Победы», только подчеркивает неубедительность мероприятия. Казенное победобесие больше не работает в привычном режиме.
Скоро ли это отразится в умах? Быстрых перемен ждать не приходится, но представить себе перспективу вполне можно. Отчеты околовластных опросных служб, ФОМа и ВЦИОМа, не так уж пусты, как кажется.
Формально говоря, публика послушно практикует казенную религию «Великой Победы». Опрошенные почти поголовно одобряют «деятельность государства по сохранению памяти о Великой Отечественной войне», а 31% из них даже утверждают, что об этой войне в СМИ якобы говорится «слишком мало». Что «слишком много», рискуют утверждать всего 8%.
Но когда их просят рассказать о чувствах и ассоциациях, возникающих при словах «Великая Отечественная», довольно многие, хотя и не большинство, говорят не о гордости за державу или победном ликовании, а о скорби и страхе. Образ этой войны в умах не такой уж бравурный.
Но еще поучительнее ответы на вопрос об ассоциациях, вызываемых не самой войной, а торжествами в честь ее годовщин. Поскольку опрошенным предлагался готовый набор вариантов, то первые три места закономерно заняли военный парад (63%), георгиевская ленточка (58%) и «Бессмертный полк» (54%). Сверх того каждый респондент мог рассказать и о других своих ассоциациях, если таковые имели место. И 2% опрошенных самостоятельно вспомнили, что 9 мая ассоциируется у них еще и с памятью о родственниках.
Малочисленность тех, кто рядом с парадом, ленточкой и «Полком» поставили непубличное поминовение своих близких, показывает, как далеко разошлись взвинченные казенные ритуалы и реальная память. Сегодня для подавляющего большинства россиян 9 мая — день площадного беснования, а вовсе не личных воспоминаний о родственниках. Люди уже не связывают такие воспоминания с тем, что устраивается в этот день на улицах.
*******
С присущей им покорностью россияне продолжают выполнять языческие обряды поклонения «Великой Победе», но не надо искать за этим живое чувство. Это противоестественное вероучение прошло свой пик и уже осыпается, со всей своей наигранной экзальтацией и «парадами победы», проводимыми в дни поражений.
Сергей Шелин
социальный и экономический аналитик
10.05.2023
*
В Москву, срочно. Зачем президенты Центральной Азии приехали на парад 9 мая
Фото: ALEXEY MAISHEV / SPUTNIK / AFP via Getty Images
Центральноазиатские политические элиты, заинтересованные в сохранении своих режимов, смотрят на вторжение в Украину сквозь призму собственных интересов. Поэтому продолжат демонстрировать лояльность Путину
Всего за три дня до традиционного парада на Красной площади ожидалось, что в этом году любимый праздник Владимира Путина пройдет скромно. Планировался визит лишь одного высокопоставленного гостя — президента Кыргызстана Садыра Жапарова. Пресс-секретарь Путина объяснял это тем, что дата не юбилейная.
Однако за день до парада оказалось, что на него срочно собрались все президенты стран Центральной Азии, а также премьер-министр Армении Никол Пашинян и президент Беларуси Александр Лукашенко.
Несмотря на немалые репутационные риски и общую опасность — дроны летают уже над Кремлем, — лидеры Центральной Азии все равно приехали на парад. Больше года они старались держаться как можно дальше от темы войны, а тут согласились на то, что воспринимается многими как жест поддержки российского вторжения в Украину. Вопрос — зачем?
По спецприглашениям
Еще до войны президенты Центральной Азии старались отмечать 9 мая дома. Важно было использовать любой объединяющий праздник как способ укрепить сравнительно молодую государственность. Некоторые даже пытались перетянуть одеяло в праздновании 9 мая на себя, чтобы не дать России закрепить лишь за собой статус победительницы в главной войне XX века.
В Узбекистане День Победы переименовали в День памяти и почестей, в каждой из столиц Центральной Азии проходили свои военные парады, страны соревновались с Россией и между собой, кто больше выделит единовременных выплат ветеранам. Но иногда на парад в Москву все равно приезжали, в этом не было проблемы.
Однако все изменилось с началом российского вторжения в Украину. Путин стал использовать праздник 9 мая как оправдание агрессии, и приезд в Москву выглядел бы как готовность поддержать его в этом. После вчерашнего парада всюду ожидаемо разлетелись кадры, где лидеры Центральной Азии вместе с участниками «спецоперации» сидят за спиной российского лидера и аплодируют его речи о «священной борьбе за родину». После такого доказать, что страны Центральной Азии не поддерживают агрессию России против Украины, будет намного сложнее.
Собственно, это хорошо понимали в центральноазиатских столицах, поэтому изначально не собирались на парад. Это видно по официальным заявлениям президентских пресс-служб. К примеру, за две недели до парада президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев заявлял, что 9 мая планирует в Астане «почтить память погибших в Великой Отечественной войне». А президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев поручил организовать 9 мая празднование и салюты в Ташкенте — очевидно, чтобы самому принять в них участие.
Да и сама Москва поначалу явно не собиралась никого звать. 24 апреля пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков заявлял, что парад не юбилейный, поэтому «специальных приглашений» никому не рассылали.
Заранее планировался лишь визит Садыра Жапарова — были известны и расписание, и состав внушительной официальной делегации. Сначала президент Кыргызстана вместе с Вячеславом Володиным посетил Ржев, потом встретился с Валентиной Матвиенко, подписал с Путиным совместное заявление, а сразу после парада — встретился с премьером Михаилом Мишустиным.
Слова Пескова о том, что приглашения не рассылались, подтверждает информация с официальных сайтов президентов Центральной Азии. Но, видимо, во времена «спецоперации» в России все спецоперативно — даже приглашения на парад.
Спецприглашения в виде телефонных звонков от президента Путина пошли одно за другим за несколько дней до парада. Информация о них появлялась не на сайте Кремля, а на сайтах пресс-служб приглашенных президентов: 5 мая — у президента Таджикистана Рахмона, 7 мая — у туркменского главы Сердара Бердымухамедова. Мирзиеев и Токаев и вовсе поставили всех перед фактом, опубликовав фотографии уже с трапа самолета.
Скорее всего, президентам Центральной Азии (кроме Жапарова) изначально удалось вежливо уклониться от поездки. Но когда позвонил Путин — отказываться стало не только сложно, но и опасно.
Чем бы не тешился
С началом войны Центральная Азия, где все страны гордятся своей многовекторной внешней политикой, оказалась меж двух огней. С одной стороны, центральноазиатские государства боялись, что их автоматически запишут в агрессоры вместе с Россией. С другой — опасались, что Москва потребует помогать ей словом и делом.
Отношения с Западом для Центральной Азии важны не меньше, чем с Москвой или Пекином. На примере России видно, что если Запад вводит против какой-то страны санкции, то их соблюдают все, включая Китай. Центральной Азии стало сложнее поддерживать партнерские отношения одновременно и с Россией, и с Западом, когда те оказались в шаге от войны друг с другом.
Больше года руководители стран региона выстраивали сбалансированную реакцию на происходящее. Никто официально не признал аннексированные территории Украины частью РФ, но одновременно никто публично не критиковал Путина и не осуждал войну. Все согласились соблюдать санкционный режим, но одновременно не особенно препятствовали тому, чтобы открыть на своей территории окно для России в несанкционный мир.
Поддерживать такой хрупкий баланс непросто, поэтому время от времени центральноазиатские страны неизбежно заносит то в одну, то в другую сторону. К немалому раздражению Москвы западные делегации не раз приезжали в Центральную Азию консультировать местные власти по вопросам соблюдения санкций. К примеру, в конце апреля США и Великобритания в очередной раз предупреждали, что могут ввести вторичные санкции против казахских банков и компаний. Узбекский Центробанк тоже высказывался о растущей опасности оказаться под санкциями.
Москва отвечала на это завуалированными и асимметричными угрозами, предлагая центральноазиатским лидерам самим догадываться о степени опасности и масштабах возможных последствий. Вот Путин несколько раз подряд коверкает имена своих коллег из Центральной Азии, вот после каждого «дерзкого» заявления Токаева Россия не дает Казахстану экспортировать нефть в Европу, или вот Россельхознадзор запрещает импорт продуктов из страны ЕАЭС из-за ГМО. Что из этого просто совпадение, а что намек — каждый может решать сам.
В итоге предсказуемость Запада стала главным аргументом в пользу того, что президенты в Москву все-таки приехали. Пусть такой визит и выглядит нелучшим образом, но он не повлечет за собой каких-то особенно опасных последствий. Максимум, чего можно опасаться, — это критики со стороны Киева, а так Вашингтон или Брюссель вряд ли станут вводить санкции только за присутствие на параде.
А вот потенциальную реакцию Москвы на отказ приехать предсказать было сложно. Путин зациклен на истории и, по-видимому, считает своей «исторической миссией» сохранение наследия Российской империи и СССР на территории «ближнего зарубежья». Особенно опасной для Центральной Азии была бы ситуация, если бы в Кремле решили, что какая-то из стран региона превращается в новую «анти-Россию». Отказ в ответ на личное приглашение Путина мог бы резко ухудшить отношения с Москвой. Взвесив все за и против, лидеры стран Центральной Азии решили на парад все-таки приехать.
Прагматика на двух стульях
Были у этого визита и прагматические мотивы. Как показал 2022 год, Центральная Азия, вопреки ожиданиям, не стала разрывать связи с Россией, а, наоборот, даже сблизилась с ней. Больше года жизни в новых реалиях доказали, что соседствовать с огромной изолированной экономикой и дипломатически токсичной страной может быть выгодно.
Во-первых, центральноазиатские компании рекордно заработали на исчезновении западного импорта с российского рынка. Экспорт из всех стран Центральной Азии в Россию взлетел в 2022 году на десятки процентов.
Во-вторых, Центральная Азия становится финансовым хабом для россиян, которые активно вывозят свои сбережения за пределы России: за 2022 год из России в Казахстан перевели более $770 млн — это почти в семь раз больше, чем за 2021-й, в Узбекистан — $17 млрд (увеличение в 2,1 раза).
В-третьих, на Центральную Азию теперь направлено намного больше международного внимания, чем когда-либо. Страны Запада пытаются уговорить ее не помогать России, а Москва, наоборот, хлопочет о том, чтобы избежать ее отдаления.
Понимая, что такое внимание краткосрочно и связано не столько с уникальностью самого региона, сколько с его соседством с Россией, руководство стран Центральной Азии пытается выжать из нынешней ситуации максимум. Поэтому различные действия, выглядящие как склонение региона в ту или иную сторону, не стоит воспринимать как полную поддержку России или разрыв с ней.
Центральноазиатские политические элиты, заинтересованные в сохранении своих режимов, смотрят на вторжение в Украину сквозь призму собственных интересов. Поэтому продолжат демонстрировать лояльность Путину: вместе посещать парады и периодически хвалить Москву в публичных выступлениях. Можно назвать это попыткой усидеть на двух стульях, но именно такую стратегию выживания центральноазиатские режимы считают наиболее надежной.
Темур Умаров
10.05.2023
На символическое мероприятие удалось зазвать соседей
kremlin.ru
Мало кто помнит, что еще недавно самым главным для россиян праздником был вовсе не День победы, а Новый год. В 2010-м именно его в числе «самых важных» назвали 77% опрошенных ВЦИОМом, а праздник 9 мая — лишь 38%. Пропорция радикально изменилась только после 2014-го года, и сейчас День победы определяют как один из «самых важных» 65% сограждан, а Новый год — 59%.
Как складывался миф
Огромные организационные инвестиции в культ победы долго приносили режиму политические и идеологические барыши. В 2005-м на 60-летний юбилей к Путину съехались вожди со всего мира. Рядом с ним на трибуне стояли президент США и председатель КНР, генсек ООН и немецкий канцлер, премьер Италии и президент Украины. Такого начальственного аншлага в дальнейшем добиться уже не получалось. Но тем более экзальтированными становились мероприятия на домашнем фронте. С конца двухтысячных помпезные парады боевой техники в этот день стали ежегодными, приводя в экстаз вождя и телезрителей.
В 2014-м первая кампания против Украины, воспринимавшаяся публикой как блестящая и бескровная, не только не пошатнула культ победы над Германией, но стала восприниматься в качестве его продолжения. Девятого мая 2014-го мероприятие, которое до этого официально называли «военным парадом в честь годовщины Победы» впервые провозгласили «парадом Победы». Победа над Германией и победа над Украиной как бы слились в умах россиян.
С 2015-го важнейшей частью казенных торжеств стал «Бессмертный полк», незадолго до этого придуманный энтузиастами, которые почему-то видели в нем альтернативу официальным парадам и шествиям. Это дополнялось криками о сакральности победных торжеств, маршами детей, костюмированных во что-то красноармейское, уличными спектаклями на военные сюжеты, языческими обрядами в школьных классах и суетой вокруг бесчисленных памятников и вечных огней. Казалось, ничто уже не смутит не только мораль, но и просто вкус.
Однако все это работало только до тех пор, пока контроль над событиями и над подданными всецело оставался в руках режима Путина. В глазах рядовых россиян нынешнее вторжение в Украину, в отличие от первого, явно не вписывается в победный миф. И причина не в безумии и жестокости нападения, а в том, что оно пошло неудачно.
Коротко о войне
Девятого мая 2023-го буквально все напоминало, что вождь больше не управляет происходящим. В честь праздника, а также в отместку за удар украинских дронов по Кремлю, на Киев полетели российские крылатые ракеты, но были сбиты — в том числе прежде несгибаемый «Кинжал». Аккурат в те минуты, когда обрюзгший Шойгу объезжал войска на Красной площади, вагнеровский предводитель Пригожин опубликовал видео с нападками на Минобороны. Во избежание скандалов и рисков пришлось отменить «Бессмертный полк», а равно и парады в двадцати городах.
Главное мероприятие на Красной площади было скомкано, урезано по времени и проведено с наименьшим числом марширующих за последние пятнадцать лет. Обошлись без самолетов и современных танков — то ли из-за фронтовых потерь, то ли из желания предельно ужать мероприятие. Руководители семи сопредельных стран, внезапно вытребованные в Москву, смотрелись как живой щит, прикрывающий Путина от украинских беспилотников.
Хотя словоохотливость правителя в последние годы постоянно выходит из берегов, на этот раз он благоразумно себя ограничил — его речь на параде было заметно короче прошлогодней. Отличалось и существо сказанного.
Год назад российские войска наступали на Донбассе и казалось, что до полного завоевания Донецкой и Луганской областей уже недалеко. В тогдашней своей речи Путин ни разу не упомянул Украину и пять раз — Донбасс («сегодня ополченцы Донбасса вместе с бойцами Армии России сражаются на своей земле, где разили врага дружинники Святослава и Владимира Мономаха, солдаты Румянцева и Потёмкина, Суворова и Брусилова»), как бы обозначая, что уж эти земли точно будут захвачены.
На нынешних торжествах правитель упомянул Донбасс лишь однократно, мрачно разъяснив, что «против нашей Родины вновь развязана настоящая война, но мы дали отпор международному терроризму, защитим и жителей Донбасса, обеспечим свою безопасность». О будущих победах Путин уже не рассуждает даже в форме излюбленных им расплывчатых намеков.
Страшно и прискорбно
В 2022-м, предвкушая скорое и успешное окончание кампании, вождь позволил себе с неожиданным сочувствием отозваться о жертвах (только с российской и донбасской стороны, конечно) и объявил минуту молчания в память о них: «Мы склоняем головы перед нашими боевыми товарищами, которые пали смертью храбрых в праведном бою — за Россию». А в 2023-м, уяснив, что кровопролитию не видно конца, рассуждениями о погибших он публику решил не пугать и минуту молчания объявил только в память о павших в 1941-м — 1945-м: «Все народы СССР внесли вклад в общую победу. Мы всегда будем помнить об этом. Склоняем головы перед светлой памятью всех, чью жизнь отняла война».
Триумф, который режим привык справлять каждое 9 мая, на этот раз выглядит нелепо и фальшиво, а то, что это по-прежнему именуется «Парадом Победы», только подчеркивает неубедительность мероприятия. Казенное победобесие больше не работает в привычном режиме.
Скоро ли это отразится в умах? Быстрых перемен ждать не приходится, но представить себе перспективу вполне можно. Отчеты околовластных опросных служб, ФОМа и ВЦИОМа, не так уж пусты, как кажется.
Формально говоря, публика послушно практикует казенную религию «Великой Победы». Опрошенные почти поголовно одобряют «деятельность государства по сохранению памяти о Великой Отечественной войне», а 31% из них даже утверждают, что об этой войне в СМИ якобы говорится «слишком мало». Что «слишком много», рискуют утверждать всего 8%.
Но когда их просят рассказать о чувствах и ассоциациях, возникающих при словах «Великая Отечественная», довольно многие, хотя и не большинство, говорят не о гордости за державу или победном ликовании, а о скорби и страхе. Образ этой войны в умах не такой уж бравурный.
Но еще поучительнее ответы на вопрос об ассоциациях, вызываемых не самой войной, а торжествами в честь ее годовщин. Поскольку опрошенным предлагался готовый набор вариантов, то первые три места закономерно заняли военный парад (63%), георгиевская ленточка (58%) и «Бессмертный полк» (54%). Сверх того каждый респондент мог рассказать и о других своих ассоциациях, если таковые имели место. И 2% опрошенных самостоятельно вспомнили, что 9 мая ассоциируется у них еще и с памятью о родственниках.
Малочисленность тех, кто рядом с парадом, ленточкой и «Полком» поставили непубличное поминовение своих близких, показывает, как далеко разошлись взвинченные казенные ритуалы и реальная память. Сегодня для подавляющего большинства россиян 9 мая — день площадного беснования, а вовсе не личных воспоминаний о родственниках. Люди уже не связывают такие воспоминания с тем, что устраивается в этот день на улицах.
*******
С присущей им покорностью россияне продолжают выполнять языческие обряды поклонения «Великой Победе», но не надо искать за этим живое чувство. Это противоестественное вероучение прошло свой пик и уже осыпается, со всей своей наигранной экзальтацией и «парадами победы», проводимыми в дни поражений.
Сергей Шелин
социальный и экономический аналитик
10.05.2023
*
В Москву, срочно. Зачем президенты Центральной Азии приехали на парад 9 мая
Фото: ALEXEY MAISHEV / SPUTNIK / AFP via Getty Images
Центральноазиатские политические элиты, заинтересованные в сохранении своих режимов, смотрят на вторжение в Украину сквозь призму собственных интересов. Поэтому продолжат демонстрировать лояльность Путину
Всего за три дня до традиционного парада на Красной площади ожидалось, что в этом году любимый праздник Владимира Путина пройдет скромно. Планировался визит лишь одного высокопоставленного гостя — президента Кыргызстана Садыра Жапарова. Пресс-секретарь Путина объяснял это тем, что дата не юбилейная.
Однако за день до парада оказалось, что на него срочно собрались все президенты стран Центральной Азии, а также премьер-министр Армении Никол Пашинян и президент Беларуси Александр Лукашенко.
Несмотря на немалые репутационные риски и общую опасность — дроны летают уже над Кремлем, — лидеры Центральной Азии все равно приехали на парад. Больше года они старались держаться как можно дальше от темы войны, а тут согласились на то, что воспринимается многими как жест поддержки российского вторжения в Украину. Вопрос — зачем?
По спецприглашениям
Еще до войны президенты Центральной Азии старались отмечать 9 мая дома. Важно было использовать любой объединяющий праздник как способ укрепить сравнительно молодую государственность. Некоторые даже пытались перетянуть одеяло в праздновании 9 мая на себя, чтобы не дать России закрепить лишь за собой статус победительницы в главной войне XX века.
В Узбекистане День Победы переименовали в День памяти и почестей, в каждой из столиц Центральной Азии проходили свои военные парады, страны соревновались с Россией и между собой, кто больше выделит единовременных выплат ветеранам. Но иногда на парад в Москву все равно приезжали, в этом не было проблемы.
Однако все изменилось с началом российского вторжения в Украину. Путин стал использовать праздник 9 мая как оправдание агрессии, и приезд в Москву выглядел бы как готовность поддержать его в этом. После вчерашнего парада всюду ожидаемо разлетелись кадры, где лидеры Центральной Азии вместе с участниками «спецоперации» сидят за спиной российского лидера и аплодируют его речи о «священной борьбе за родину». После такого доказать, что страны Центральной Азии не поддерживают агрессию России против Украины, будет намного сложнее.
Собственно, это хорошо понимали в центральноазиатских столицах, поэтому изначально не собирались на парад. Это видно по официальным заявлениям президентских пресс-служб. К примеру, за две недели до парада президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев заявлял, что 9 мая планирует в Астане «почтить память погибших в Великой Отечественной войне». А президент Узбекистана Шавкат Мирзиеев поручил организовать 9 мая празднование и салюты в Ташкенте — очевидно, чтобы самому принять в них участие.
Да и сама Москва поначалу явно не собиралась никого звать. 24 апреля пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков заявлял, что парад не юбилейный, поэтому «специальных приглашений» никому не рассылали.
Заранее планировался лишь визит Садыра Жапарова — были известны и расписание, и состав внушительной официальной делегации. Сначала президент Кыргызстана вместе с Вячеславом Володиным посетил Ржев, потом встретился с Валентиной Матвиенко, подписал с Путиным совместное заявление, а сразу после парада — встретился с премьером Михаилом Мишустиным.
Слова Пескова о том, что приглашения не рассылались, подтверждает информация с официальных сайтов президентов Центральной Азии. Но, видимо, во времена «спецоперации» в России все спецоперативно — даже приглашения на парад.
Спецприглашения в виде телефонных звонков от президента Путина пошли одно за другим за несколько дней до парада. Информация о них появлялась не на сайте Кремля, а на сайтах пресс-служб приглашенных президентов: 5 мая — у президента Таджикистана Рахмона, 7 мая — у туркменского главы Сердара Бердымухамедова. Мирзиеев и Токаев и вовсе поставили всех перед фактом, опубликовав фотографии уже с трапа самолета.
Скорее всего, президентам Центральной Азии (кроме Жапарова) изначально удалось вежливо уклониться от поездки. Но когда позвонил Путин — отказываться стало не только сложно, но и опасно.
Чем бы не тешился
С началом войны Центральная Азия, где все страны гордятся своей многовекторной внешней политикой, оказалась меж двух огней. С одной стороны, центральноазиатские государства боялись, что их автоматически запишут в агрессоры вместе с Россией. С другой — опасались, что Москва потребует помогать ей словом и делом.
Отношения с Западом для Центральной Азии важны не меньше, чем с Москвой или Пекином. На примере России видно, что если Запад вводит против какой-то страны санкции, то их соблюдают все, включая Китай. Центральной Азии стало сложнее поддерживать партнерские отношения одновременно и с Россией, и с Западом, когда те оказались в шаге от войны друг с другом.
Больше года руководители стран региона выстраивали сбалансированную реакцию на происходящее. Никто официально не признал аннексированные территории Украины частью РФ, но одновременно никто публично не критиковал Путина и не осуждал войну. Все согласились соблюдать санкционный режим, но одновременно не особенно препятствовали тому, чтобы открыть на своей территории окно для России в несанкционный мир.
Поддерживать такой хрупкий баланс непросто, поэтому время от времени центральноазиатские страны неизбежно заносит то в одну, то в другую сторону. К немалому раздражению Москвы западные делегации не раз приезжали в Центральную Азию консультировать местные власти по вопросам соблюдения санкций. К примеру, в конце апреля США и Великобритания в очередной раз предупреждали, что могут ввести вторичные санкции против казахских банков и компаний. Узбекский Центробанк тоже высказывался о растущей опасности оказаться под санкциями.
Москва отвечала на это завуалированными и асимметричными угрозами, предлагая центральноазиатским лидерам самим догадываться о степени опасности и масштабах возможных последствий. Вот Путин несколько раз подряд коверкает имена своих коллег из Центральной Азии, вот после каждого «дерзкого» заявления Токаева Россия не дает Казахстану экспортировать нефть в Европу, или вот Россельхознадзор запрещает импорт продуктов из страны ЕАЭС из-за ГМО. Что из этого просто совпадение, а что намек — каждый может решать сам.
В итоге предсказуемость Запада стала главным аргументом в пользу того, что президенты в Москву все-таки приехали. Пусть такой визит и выглядит нелучшим образом, но он не повлечет за собой каких-то особенно опасных последствий. Максимум, чего можно опасаться, — это критики со стороны Киева, а так Вашингтон или Брюссель вряд ли станут вводить санкции только за присутствие на параде.
А вот потенциальную реакцию Москвы на отказ приехать предсказать было сложно. Путин зациклен на истории и, по-видимому, считает своей «исторической миссией» сохранение наследия Российской империи и СССР на территории «ближнего зарубежья». Особенно опасной для Центральной Азии была бы ситуация, если бы в Кремле решили, что какая-то из стран региона превращается в новую «анти-Россию». Отказ в ответ на личное приглашение Путина мог бы резко ухудшить отношения с Москвой. Взвесив все за и против, лидеры стран Центральной Азии решили на парад все-таки приехать.
Прагматика на двух стульях
Были у этого визита и прагматические мотивы. Как показал 2022 год, Центральная Азия, вопреки ожиданиям, не стала разрывать связи с Россией, а, наоборот, даже сблизилась с ней. Больше года жизни в новых реалиях доказали, что соседствовать с огромной изолированной экономикой и дипломатически токсичной страной может быть выгодно.
Во-первых, центральноазиатские компании рекордно заработали на исчезновении западного импорта с российского рынка. Экспорт из всех стран Центральной Азии в Россию взлетел в 2022 году на десятки процентов.
Во-вторых, Центральная Азия становится финансовым хабом для россиян, которые активно вывозят свои сбережения за пределы России: за 2022 год из России в Казахстан перевели более $770 млн — это почти в семь раз больше, чем за 2021-й, в Узбекистан — $17 млрд (увеличение в 2,1 раза).
В-третьих, на Центральную Азию теперь направлено намного больше международного внимания, чем когда-либо. Страны Запада пытаются уговорить ее не помогать России, а Москва, наоборот, хлопочет о том, чтобы избежать ее отдаления.
Понимая, что такое внимание краткосрочно и связано не столько с уникальностью самого региона, сколько с его соседством с Россией, руководство стран Центральной Азии пытается выжать из нынешней ситуации максимум. Поэтому различные действия, выглядящие как склонение региона в ту или иную сторону, не стоит воспринимать как полную поддержку России или разрыв с ней.
Центральноазиатские политические элиты, заинтересованные в сохранении своих режимов, смотрят на вторжение в Украину сквозь призму собственных интересов. Поэтому продолжат демонстрировать лояльность Путину: вместе посещать парады и периодически хвалить Москву в публичных выступлениях. Можно назвать это попыткой усидеть на двух стульях, но именно такую стратегию выживания центральноазиатские режимы считают наиболее надежной.
Темур Умаров
10.05.2023