Отнять будущее у прошлого.
May. 4th, 2021 05:14 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
augean_stablesКак на самом деле китайцы относятся к русским
Фото: Unsplash.com
Вопреки усилиям политиков и пропагандистов, в Китае нас полюбили не так сильно, как хотелось бы, и не навсегда, как мечталось
Приступая к работе над этой статьей, мысленно изготовился вновь услышать в свой адрес упреки в прокитайских симпатиях от российских «западников» и в синофобии – от «друзей Китая». Что ж, отвечу сразу и, видимо, повторюсь. Во-первых, не работаю ни на тех, ни на других. Во-вторых, к врагам Китая себя не отношу, но и к записным друзьям тоже. И в-третьих: Россию будущего мечтаю видеть равноправной частью Большой Европы, а не провинцией Большого Китая.
«У России нет другого выбора, кроме как дружить с враждебно настроенным, как и она, по отношению к Западу Китаем для совместного противодействия США. Китайско-российские отношения на самом деле обусловлены наличием общих врагов, а не общих ценностей». Вот такую запись за авторством Zhǎngduò de yú 1987 掌舵的鱼1987 (Рыба у руля 1987) я нашел недавно в Интернете. 24-летний китаец твердо уверен, что «с фундаментальной точки зрения Россия не может стать союзником Китая».
И вот почему:
В конце концов, это соседняя страна, и оба, Китай и Россия, – большие страны с царскими амбициями. В долгосрочной перспективе стратегические конфликты между ними неизбежны. Однако теперь, столкнувшись с давлением США, Китай и Россия стали друзьями, правда, на короткое время. Если Соединенные Штаты ослабеют, китайско-российские противоречия обострятся, и это неизбежно.
В схожем духе выдержаны многие экспертные оценки подданных КНР. «На протяжении всей истории степень сближения Китая и России определялась давлением на них со стороны внешнего мира и изменениями в мировой архитектонике», – пишут китайские исследователи Сюэ Сяньтянь и Луань Цзинхэ. И добавляют:
Китайско-российские отношения не равнозначны обычным межгосударственным отношениям, на их развитие оказывали влияние межпартийные связи, идеологический и субъективный факторы – роль руководителей, причем порой эти факторы играли определяющую роль. Но иногда эти факторы переставали отвечать национальным интересам, и тогда отношения между двумя странами в конце концов вступали на путь адаптации к общим национальным интересам.
Отнюдь не благосфера
Наберем в поисковике Baidu четыре слова «образ русских в глазах китайцев» и почитаем – игнорируя самые ругательные – найденные записи. Вот достаточно типичное мнение блогера guaigege 怪 哥哥 (Странный старший брат):
Русские из низшего сословия настроены крайне антикитайски и считают себя чистокровными белыми. Обмены с Китаем на среднем и высоком уровне основаны исключительно на интересах, утяжеленных остаточными эмоциями исторического порядка. Однако российско-китайские отношения еще не достигли структурного поворотного момента. Русские вообще презирают китайцев, как презирают они и некоторые другие расы с желтой кожей… Русские от всей души верят, что китайцы – неполноценная нация. Независимо от того, каких успехов добился Китай….
Конечно, в китайской блогосфере есть и позитивные оценки образа России и русских, однако негативный нарратив, увы, все же превалирует, наводя лично меня на мысль, что неплохо было бы истины ради провести масштабный экспертный анализ этой самой блогосферы на предмет выявления нашего реального имиджа в сознании китайцев.
Как бы не укреплял «великую дружбу» в интервью российским государственным СМИ посол Китая в России или вещающий на китайском языке российский портал Sputnik и другие пропагандистские рупоры, «базовое» восприятие России и русских в глазах китайцев остается преимущественно негативным на протяжении всех последних десятилетий. Почему?
«Современные контакты между народами не могут не иметь историческую связь с прошлым, так или иначе стереотипы поведения и восприятия мира в прошлых столетиях не могут не отражаться в настоящем», – отвечает в своей диссертационной работе доцент Дальневосточного федерального университета Диана Владимирова.
И далее она же:
Расширение и развитие «культурного туризма» убеждает обе стороны в чуждости и неприемлемости двух культур. Накопленный опыт решения проблемных ситуаций во взаимоотношениях между народами зачастую остается не востребованным. Вопросы решаются не с учетом принадлежности к разным цивилизационным культурам (что стало очевидным на всех уровнях сознания как обыденного, так и элитарного), а с позиции превосходства «собственной» культуры. Осталась часть проблем во взаимоотношениях: обоюдное присутствие шовинистических настроений, пренебрежительное отношение друг к другу, слабая информированность, что создает еще больше противоречий и непонимания.
И хотя, пишет Владимирова, «сегодняшние реалии влияют на расстановку акцентов в формировании этих стереотипов», «нельзя исключать, что в случае изменения политической ситуации, наружу снова могут выйти негативные компоненты восприятия, которые еще живы в сознании нынешнего поколения как китайцев, так и русских».
Так, может быть, спросит кто-то, во времена первой «великой дружбы» в 1950-х было иначе? Нет. Эксперты отмечают, что тогда отношения между странами были выстроены в четкой зависимости от идеологических факторов и личностных отношений высших лидеров двух стран. Объективной же картины тогдашних межчеловеческих взаимоотношений получить было нельзя, ибо не было, по сути, этнокультурного взаимодействия между народами.
А сложилось ли оно, этнокультурное взаимодействие, в последние два десятилетия – время расцвета второй по счету в истории наших взаимоотношений с Китаем «великой дружбы» (этот эпитет использовал в недавней статье в «Российской газете» посол КНР в России Чжан Ханьхуэй)?
Увы, в широких масштабах такое взаимодействие не наблюдается, и это несмотря на регулярные громкие мероприятия с участием политиков и дипломатов, появление десятков пар городов-побратимов и внешне приличную динамику двусторонних торгово-экономические и культурных связей.
Вот что подметил в своей книге мой старинный коллега журналист и писатель Юрий Иляхин, почти два десятилетия руководившей российско-китайской компанией в Пекине:
«Интерес китайской молодежи к русскому языку, литературе, культуре и прочим наукам и техникам невелик. Место в создании молодого китайца Россия почти не занимает… Десяток-другой тысяч юношей и девушек, изучающих русский в вузах страны, конечно мало для большого Китая. Жизнь сама регулирует все, причина проста: Россия тянет к себе меньше, чем западный мир… Не слишком манит образованных китайцев холодная и неприветливая Россия». (Иляхин Ю.М., «Китай кусочками», стр. 202–204).
В телефонном разговоре со мной Юрий подчеркнул главную, на его взгляд, проблему межчеловеческого взаимодействия с великим соседом:
Никто из продвинутых китайцев не едет к нам. Учиться к нам едут те, кто не смог пробиться в университеты США, Европы, Австралии.
Ресурсный национализм
Не удержусь и приведу – уж больно впечатлило 15 лет назад – высказывание китайца, назвавшегося «жителем Хайшэньвэя» (китайское название Владивостока):
«Америка очень сильна, но она далеко и рано или поздно должна вывести свои войска из Азии… А вот Россия – совсем другое. Россия – это государство, которое обладает способностью нанесения сокрушительного удара по Китаю, и уже сейчас она начинает сдерживать Китай». И далее: «В истории китайско-российских отношений Россия никогда не была ангелом. Россия в прошлом совершила массу злодеяний, поэтому у нее есть комплекс вины. Отсюда – возрастающий страх перед усиливающимся Китаем. Единственно возможный путь обеспечения так называемой безопасности для русских, которым будет следовать Россия, – это наращивание вооруженных сил, чтобы сдерживать Китай».
В китайской блогосфере можно найти и еще более резкие высказывания относительно России и согласившихся на подписание в 1990-х – начале 2000-х годов пограничных соглашений с нашей страной китайских руководителей. Притом критика принимает порой чуть ли не экзистенциальный тон:
Предательские договоры, которые подписал Цзян Цзэминь, практически свели на нет потенциал дальнейшего роста Китая как нации. Обширные и плодородные земли, унаследованные от предков, могли бы стать важным ресурсом будущего развития Китая. Из 9,6 млн кв. км китайской территории на пустыни и подвергшиеся опустыниванию земли приходится около одной трети, а на земли, подвергшиеся эрозии, – примерно 38%. Таким образом, менее одной трети территории страны пригодно для жизни… Территория Китая быстро приближается к пределам устойчивого развития нации. Обширные и богатые земли, отданные [России] Цзяном… были последней надеждой для развития Китая.
Подобные экзерсисы можно было бы посчитать личным мнением определенной части общества, если бы не наблюдающееся поступательное усиление в последние годы китайского национализма в пропаганде, дипломатии, политике и академическом сообществе. Начиная с прошлого года, это особенно ярко проявляется в форме «дипломатии волков-воинов»: официальные представители Пекина гораздо жестче (по сравнению с временами до Си Цзиньпина) реагируют на обвинения западников в связи с пандемией коронавируса, репрессиями в Синьцзяне и Гонконге и т. д.
А ведь к «дипломатии волков-воинов» Пекин шел все последние десятилетия. Знаковым на этом треке стало появление в 2008 году – то есть за четыре года до прихода к власти Си Цзиньпина – сборника националистических опусов пяти известных китайских политологов и журналистов «Китай недоволен» – «中国不高兴». В этой книге «великие цели Китая» формулируются весьма радикально: «Во-первых, [следует] устранить в этом мире насилие и обеспечить спокойствие и добро; во-вторых, надо распоряжаться гораздо большими и гораздо более многочисленными природными ресурсами, чем те, которыми Китай обладает в настоящее время, принести счастье народу всего мира».
Ну, и далее в еще более гротескном ключе:
Мы должны… экономически управлять; политически направлять; мы должны руководить этим миром. С точки зрения истории человеческой цивилизации, у нас больше всего прав (оснований) руководить этим миром. Люди Запада должны стоять вторыми в этой очереди. Мы признаем великие достижения цивилизации Запада, но, если исходить из зафиксированной истории всего человечества, Китай имеет больше прав управлять миром, чем Запад.
А вот и едва скрытая угроза в адрес потенциальных противников:
В настоящее время Китай импортирует много древесины, зерна, нефти, железной руды, однако, если за нами не будет такой опоры как меч, они в любой момент могут не позволить тебе взять все это. А если внешнеторговые связи в какой-то момент прервутся, это для нас слишком опасно. Ведь у нас население численностью в один миллиард триста миллионов человек…
Подробно проанализировав эту книгу, российский китаевед Юрий Галенович нашел изложенные в ней рассуждения тождественными «целому ряду подлинных настроений и мыслей из бушующего внутри себя китайского вулкана», которые «совершенно неизвестно, чем и как отзовутся в будущем».
Попробуем заглянуть в будущее «китайского вулкана» через те «окошки», которые приоткрываются в самом Китае. Там, например, любят цитировать суждение Конфуция, полагавшего, что в варианте достижения гармонии в китайском государстве «людей, живущих далеко и не подчиняющихся, можно было завоевать с помощью образованности и морали… [и тогда] среди них воцарился бы мир».
Комментируя это высказывание главного философа Поднебесной, современный китайский исследователь Юй Цзе пишет:
«Усмирение “не подчинившихся” и распространение на них китайских традиций и норм, приобщение их к цивилизации Срединного государства всеми средствами, вплоть до ассимиляции, – основное содержание внешней политики императорского Китая, определявшее методы ее осуществления на протяжении многих веков». (цитирую по книге академика С.Л.Тихвинского «Восприятие в Китае образа России», с.26).
У бестселлера «Китай недоволен» (кстати, переведенного на восемь языков) менее чем через год появился своего рода сиквел – названная китайскими СМИ «политическим шедевром» книга Хань Чжу и Вэнь Яна «Китайская сила: закон нашей могущественной нации с точки зрения большой истории». По оценке критиков, общим с «Недовольным Китаем» посылом у «Китайской силы» является знамя национализма. Отличие же в том, что авторы «Китайской силы» называют себя апологетами «консервативного национализма», в то время, как «Недовольный Китай» продвигает «популистский национализм».
Не стоит беспокоиться?
В заключение хотел бы привести ряд нелицеприятных наблюдений и мнений – часто обидных – «друг о друге» русских и китайцев, появлявшихся на протяжении последних трехсот с лишним лет.
Русские о китайцах
«Невоинственный народ В боях же и в штурме зело боязливы и несмелы, ибо китайцы живут всегда в мире, воинских же дел не любят и не привыкают, позор великий у них есть, [если] человек учится воинскому делу, и едва не вместо разбойника того имеют». (XVII век, Спафарий Ф.И. Байков)
«Лицемерие, лукавство, ложь, притворство, унижение, рабы этикета и церемоний. Заносчивы и невежественны, все другие народы перед ними – ослы и негодяи». (XVIII-XIX век, Братищев, Игорев, Белинский).
«Есть в китайцах общие худые качества, как-то: скрытность в обращении с своими врагами, коварство, вероломство, раздражительность, мстительность, жестокость, мало сострадательности к несчастным, нет гостеприимства, столь уважаемого в других азиатских государствах; но все помянутые качества покрываются гордостью перед иностранцами». (Из книги Н.Я.Бичурина «Китай в гражданском и нравственном состоянии».)
Китайцы о русских
«Русские относятся к китайцам не только хуже, чем к другим иностранцам, но и хуже, чем китайцы к русским».
«Также следует различать характер простого русского народа и характер русской интеллигенции. По нашим наблюдениям, в России существует большее, нежели в Китае, различие характера между интеллигенцией и простым народом. Русской интеллигенции чужды многие предубеждения простого народа».
«В русских людях чувствуется скрытая сила, и некоторые китайцы даже воспринимают ее как источник опасности».
«Сталкиваясь с трудностями или с несправедливостью, русские обычно не отступают, но могут вступить в спор и в борьбу, упорно настаивая на своем. Если для китайца требуются для этого усилия, то русские берут силу откуда-то изнутри самих себя и могут моментально превратиться в настоящих воинов». (Из работы Цзинь Хуа «Русский национальный характер глазами китайцев».)
«В некоторой день полкони Дебинович приходил к нам с посещением, и между прочим стал нас спрашивать… отчего наше государство состоит в великой тишине и спокойствии, и ни с кем не имеет ни войны, ни брани, а их государство обременено тяжкими и безперерывными войнами? На сие мы отвечали, что его величество, священнейший наш хан, великими добродетельми своими наполнил всю землю, любит народ, аки детей своих, всякому дыханию к содержанию своему подавая долю благополучия, как внутренних и внешних, так ближних и отдаленных народов без различия в равномерной содержит милости, и призирая их награждает высочайшею своею милостию; понеже его величество… жестоких казней не употребляет и к пролитию крови не жажден…и оттого то у нас ни с кем нет ни войны, ни брани, но все под благословенною его величества державою из давнейших лет наслаждаясь покоем во всяком благополучии пребывают.
“Слова ваши, господа послы, – говорил нам полкони, – есть самая истинная правда; однако у нас поведение совсем иное. Мы тщимся приобресть одну только пустую славу и стараемся победить всякаго, не уступая никому на свете, и ради того у нас идет война за войною, да и думать неможно, чтоб ей когда конец был”». (Из «Записок Тулишэня», маньчжурского чиновника и дипломата империи Цин, совершившего продолжительный вояж в Россию в 1712–1715 гг.)
Ну, а чтобы подбодрить читателей, показать, что не все так грустно, приведу фрагмент из недавней публикации российского пропагандистского портала Sputnik на китайском языке:
Теперь неправительственная дипломатия охватывает все аспекты двусторонних гуманитарных отношений, от туризма до прямых обменов между регионами. Например, 92 города и 51 субъект Российской Федерации подписали побратимские соглашения с соседней страной. Все провинции Китая и почти все города-миллионники являются российскими партнерами…
Китай и Россия разделяют общие цели и долгосрочные интересы. Обе страны понимают, что друг другу нужны. Поэтому не стоит беспокоиться о будущем российско-китайских отношений.
Евгений Верлин
1 МАЯ 2021
Фото: Unsplash.com
Вопреки усилиям политиков и пропагандистов, в Китае нас полюбили не так сильно, как хотелось бы, и не навсегда, как мечталось
Приступая к работе над этой статьей, мысленно изготовился вновь услышать в свой адрес упреки в прокитайских симпатиях от российских «западников» и в синофобии – от «друзей Китая». Что ж, отвечу сразу и, видимо, повторюсь. Во-первых, не работаю ни на тех, ни на других. Во-вторых, к врагам Китая себя не отношу, но и к записным друзьям тоже. И в-третьих: Россию будущего мечтаю видеть равноправной частью Большой Европы, а не провинцией Большого Китая.
«У России нет другого выбора, кроме как дружить с враждебно настроенным, как и она, по отношению к Западу Китаем для совместного противодействия США. Китайско-российские отношения на самом деле обусловлены наличием общих врагов, а не общих ценностей». Вот такую запись за авторством Zhǎngduò de yú 1987 掌舵的鱼1987 (Рыба у руля 1987) я нашел недавно в Интернете. 24-летний китаец твердо уверен, что «с фундаментальной точки зрения Россия не может стать союзником Китая».
И вот почему:
В конце концов, это соседняя страна, и оба, Китай и Россия, – большие страны с царскими амбициями. В долгосрочной перспективе стратегические конфликты между ними неизбежны. Однако теперь, столкнувшись с давлением США, Китай и Россия стали друзьями, правда, на короткое время. Если Соединенные Штаты ослабеют, китайско-российские противоречия обострятся, и это неизбежно.
В схожем духе выдержаны многие экспертные оценки подданных КНР. «На протяжении всей истории степень сближения Китая и России определялась давлением на них со стороны внешнего мира и изменениями в мировой архитектонике», – пишут китайские исследователи Сюэ Сяньтянь и Луань Цзинхэ. И добавляют:
Китайско-российские отношения не равнозначны обычным межгосударственным отношениям, на их развитие оказывали влияние межпартийные связи, идеологический и субъективный факторы – роль руководителей, причем порой эти факторы играли определяющую роль. Но иногда эти факторы переставали отвечать национальным интересам, и тогда отношения между двумя странами в конце концов вступали на путь адаптации к общим национальным интересам.
Отнюдь не благосфера
Наберем в поисковике Baidu четыре слова «образ русских в глазах китайцев» и почитаем – игнорируя самые ругательные – найденные записи. Вот достаточно типичное мнение блогера guaigege 怪 哥哥 (Странный старший брат):
Русские из низшего сословия настроены крайне антикитайски и считают себя чистокровными белыми. Обмены с Китаем на среднем и высоком уровне основаны исключительно на интересах, утяжеленных остаточными эмоциями исторического порядка. Однако российско-китайские отношения еще не достигли структурного поворотного момента. Русские вообще презирают китайцев, как презирают они и некоторые другие расы с желтой кожей… Русские от всей души верят, что китайцы – неполноценная нация. Независимо от того, каких успехов добился Китай….
Конечно, в китайской блогосфере есть и позитивные оценки образа России и русских, однако негативный нарратив, увы, все же превалирует, наводя лично меня на мысль, что неплохо было бы истины ради провести масштабный экспертный анализ этой самой блогосферы на предмет выявления нашего реального имиджа в сознании китайцев.
Как бы не укреплял «великую дружбу» в интервью российским государственным СМИ посол Китая в России или вещающий на китайском языке российский портал Sputnik и другие пропагандистские рупоры, «базовое» восприятие России и русских в глазах китайцев остается преимущественно негативным на протяжении всех последних десятилетий. Почему?
«Современные контакты между народами не могут не иметь историческую связь с прошлым, так или иначе стереотипы поведения и восприятия мира в прошлых столетиях не могут не отражаться в настоящем», – отвечает в своей диссертационной работе доцент Дальневосточного федерального университета Диана Владимирова.
И далее она же:
Расширение и развитие «культурного туризма» убеждает обе стороны в чуждости и неприемлемости двух культур. Накопленный опыт решения проблемных ситуаций во взаимоотношениях между народами зачастую остается не востребованным. Вопросы решаются не с учетом принадлежности к разным цивилизационным культурам (что стало очевидным на всех уровнях сознания как обыденного, так и элитарного), а с позиции превосходства «собственной» культуры. Осталась часть проблем во взаимоотношениях: обоюдное присутствие шовинистических настроений, пренебрежительное отношение друг к другу, слабая информированность, что создает еще больше противоречий и непонимания.
И хотя, пишет Владимирова, «сегодняшние реалии влияют на расстановку акцентов в формировании этих стереотипов», «нельзя исключать, что в случае изменения политической ситуации, наружу снова могут выйти негативные компоненты восприятия, которые еще живы в сознании нынешнего поколения как китайцев, так и русских».
Так, может быть, спросит кто-то, во времена первой «великой дружбы» в 1950-х было иначе? Нет. Эксперты отмечают, что тогда отношения между странами были выстроены в четкой зависимости от идеологических факторов и личностных отношений высших лидеров двух стран. Объективной же картины тогдашних межчеловеческих взаимоотношений получить было нельзя, ибо не было, по сути, этнокультурного взаимодействия между народами.
А сложилось ли оно, этнокультурное взаимодействие, в последние два десятилетия – время расцвета второй по счету в истории наших взаимоотношений с Китаем «великой дружбы» (этот эпитет использовал в недавней статье в «Российской газете» посол КНР в России Чжан Ханьхуэй)?
Увы, в широких масштабах такое взаимодействие не наблюдается, и это несмотря на регулярные громкие мероприятия с участием политиков и дипломатов, появление десятков пар городов-побратимов и внешне приличную динамику двусторонних торгово-экономические и культурных связей.
Вот что подметил в своей книге мой старинный коллега журналист и писатель Юрий Иляхин, почти два десятилетия руководившей российско-китайской компанией в Пекине:
«Интерес китайской молодежи к русскому языку, литературе, культуре и прочим наукам и техникам невелик. Место в создании молодого китайца Россия почти не занимает… Десяток-другой тысяч юношей и девушек, изучающих русский в вузах страны, конечно мало для большого Китая. Жизнь сама регулирует все, причина проста: Россия тянет к себе меньше, чем западный мир… Не слишком манит образованных китайцев холодная и неприветливая Россия». (Иляхин Ю.М., «Китай кусочками», стр. 202–204).
В телефонном разговоре со мной Юрий подчеркнул главную, на его взгляд, проблему межчеловеческого взаимодействия с великим соседом:
Никто из продвинутых китайцев не едет к нам. Учиться к нам едут те, кто не смог пробиться в университеты США, Европы, Австралии.
Ресурсный национализм
Не удержусь и приведу – уж больно впечатлило 15 лет назад – высказывание китайца, назвавшегося «жителем Хайшэньвэя» (китайское название Владивостока):
«Америка очень сильна, но она далеко и рано или поздно должна вывести свои войска из Азии… А вот Россия – совсем другое. Россия – это государство, которое обладает способностью нанесения сокрушительного удара по Китаю, и уже сейчас она начинает сдерживать Китай». И далее: «В истории китайско-российских отношений Россия никогда не была ангелом. Россия в прошлом совершила массу злодеяний, поэтому у нее есть комплекс вины. Отсюда – возрастающий страх перед усиливающимся Китаем. Единственно возможный путь обеспечения так называемой безопасности для русских, которым будет следовать Россия, – это наращивание вооруженных сил, чтобы сдерживать Китай».
В китайской блогосфере можно найти и еще более резкие высказывания относительно России и согласившихся на подписание в 1990-х – начале 2000-х годов пограничных соглашений с нашей страной китайских руководителей. Притом критика принимает порой чуть ли не экзистенциальный тон:
Предательские договоры, которые подписал Цзян Цзэминь, практически свели на нет потенциал дальнейшего роста Китая как нации. Обширные и плодородные земли, унаследованные от предков, могли бы стать важным ресурсом будущего развития Китая. Из 9,6 млн кв. км китайской территории на пустыни и подвергшиеся опустыниванию земли приходится около одной трети, а на земли, подвергшиеся эрозии, – примерно 38%. Таким образом, менее одной трети территории страны пригодно для жизни… Территория Китая быстро приближается к пределам устойчивого развития нации. Обширные и богатые земли, отданные [России] Цзяном… были последней надеждой для развития Китая.
Подобные экзерсисы можно было бы посчитать личным мнением определенной части общества, если бы не наблюдающееся поступательное усиление в последние годы китайского национализма в пропаганде, дипломатии, политике и академическом сообществе. Начиная с прошлого года, это особенно ярко проявляется в форме «дипломатии волков-воинов»: официальные представители Пекина гораздо жестче (по сравнению с временами до Си Цзиньпина) реагируют на обвинения западников в связи с пандемией коронавируса, репрессиями в Синьцзяне и Гонконге и т. д.
А ведь к «дипломатии волков-воинов» Пекин шел все последние десятилетия. Знаковым на этом треке стало появление в 2008 году – то есть за четыре года до прихода к власти Си Цзиньпина – сборника националистических опусов пяти известных китайских политологов и журналистов «Китай недоволен» – «中国不高兴». В этой книге «великие цели Китая» формулируются весьма радикально: «Во-первых, [следует] устранить в этом мире насилие и обеспечить спокойствие и добро; во-вторых, надо распоряжаться гораздо большими и гораздо более многочисленными природными ресурсами, чем те, которыми Китай обладает в настоящее время, принести счастье народу всего мира».
Ну, и далее в еще более гротескном ключе:
Мы должны… экономически управлять; политически направлять; мы должны руководить этим миром. С точки зрения истории человеческой цивилизации, у нас больше всего прав (оснований) руководить этим миром. Люди Запада должны стоять вторыми в этой очереди. Мы признаем великие достижения цивилизации Запада, но, если исходить из зафиксированной истории всего человечества, Китай имеет больше прав управлять миром, чем Запад.
А вот и едва скрытая угроза в адрес потенциальных противников:
В настоящее время Китай импортирует много древесины, зерна, нефти, железной руды, однако, если за нами не будет такой опоры как меч, они в любой момент могут не позволить тебе взять все это. А если внешнеторговые связи в какой-то момент прервутся, это для нас слишком опасно. Ведь у нас население численностью в один миллиард триста миллионов человек…
Подробно проанализировав эту книгу, российский китаевед Юрий Галенович нашел изложенные в ней рассуждения тождественными «целому ряду подлинных настроений и мыслей из бушующего внутри себя китайского вулкана», которые «совершенно неизвестно, чем и как отзовутся в будущем».
Попробуем заглянуть в будущее «китайского вулкана» через те «окошки», которые приоткрываются в самом Китае. Там, например, любят цитировать суждение Конфуция, полагавшего, что в варианте достижения гармонии в китайском государстве «людей, живущих далеко и не подчиняющихся, можно было завоевать с помощью образованности и морали… [и тогда] среди них воцарился бы мир».
Комментируя это высказывание главного философа Поднебесной, современный китайский исследователь Юй Цзе пишет:
«Усмирение “не подчинившихся” и распространение на них китайских традиций и норм, приобщение их к цивилизации Срединного государства всеми средствами, вплоть до ассимиляции, – основное содержание внешней политики императорского Китая, определявшее методы ее осуществления на протяжении многих веков». (цитирую по книге академика С.Л.Тихвинского «Восприятие в Китае образа России», с.26).
У бестселлера «Китай недоволен» (кстати, переведенного на восемь языков) менее чем через год появился своего рода сиквел – названная китайскими СМИ «политическим шедевром» книга Хань Чжу и Вэнь Яна «Китайская сила: закон нашей могущественной нации с точки зрения большой истории». По оценке критиков, общим с «Недовольным Китаем» посылом у «Китайской силы» является знамя национализма. Отличие же в том, что авторы «Китайской силы» называют себя апологетами «консервативного национализма», в то время, как «Недовольный Китай» продвигает «популистский национализм».
Не стоит беспокоиться?
В заключение хотел бы привести ряд нелицеприятных наблюдений и мнений – часто обидных – «друг о друге» русских и китайцев, появлявшихся на протяжении последних трехсот с лишним лет.
Русские о китайцах
«Невоинственный народ В боях же и в штурме зело боязливы и несмелы, ибо китайцы живут всегда в мире, воинских же дел не любят и не привыкают, позор великий у них есть, [если] человек учится воинскому делу, и едва не вместо разбойника того имеют». (XVII век, Спафарий Ф.И. Байков)
«Лицемерие, лукавство, ложь, притворство, унижение, рабы этикета и церемоний. Заносчивы и невежественны, все другие народы перед ними – ослы и негодяи». (XVIII-XIX век, Братищев, Игорев, Белинский).
«Есть в китайцах общие худые качества, как-то: скрытность в обращении с своими врагами, коварство, вероломство, раздражительность, мстительность, жестокость, мало сострадательности к несчастным, нет гостеприимства, столь уважаемого в других азиатских государствах; но все помянутые качества покрываются гордостью перед иностранцами». (Из книги Н.Я.Бичурина «Китай в гражданском и нравственном состоянии».)
Китайцы о русских
«Русские относятся к китайцам не только хуже, чем к другим иностранцам, но и хуже, чем китайцы к русским».
«Также следует различать характер простого русского народа и характер русской интеллигенции. По нашим наблюдениям, в России существует большее, нежели в Китае, различие характера между интеллигенцией и простым народом. Русской интеллигенции чужды многие предубеждения простого народа».
«В русских людях чувствуется скрытая сила, и некоторые китайцы даже воспринимают ее как источник опасности».
«Сталкиваясь с трудностями или с несправедливостью, русские обычно не отступают, но могут вступить в спор и в борьбу, упорно настаивая на своем. Если для китайца требуются для этого усилия, то русские берут силу откуда-то изнутри самих себя и могут моментально превратиться в настоящих воинов». (Из работы Цзинь Хуа «Русский национальный характер глазами китайцев».)
«В некоторой день полкони Дебинович приходил к нам с посещением, и между прочим стал нас спрашивать… отчего наше государство состоит в великой тишине и спокойствии, и ни с кем не имеет ни войны, ни брани, а их государство обременено тяжкими и безперерывными войнами? На сие мы отвечали, что его величество, священнейший наш хан, великими добродетельми своими наполнил всю землю, любит народ, аки детей своих, всякому дыханию к содержанию своему подавая долю благополучия, как внутренних и внешних, так ближних и отдаленных народов без различия в равномерной содержит милости, и призирая их награждает высочайшею своею милостию; понеже его величество… жестоких казней не употребляет и к пролитию крови не жажден…и оттого то у нас ни с кем нет ни войны, ни брани, но все под благословенною его величества державою из давнейших лет наслаждаясь покоем во всяком благополучии пребывают.
“Слова ваши, господа послы, – говорил нам полкони, – есть самая истинная правда; однако у нас поведение совсем иное. Мы тщимся приобресть одну только пустую славу и стараемся победить всякаго, не уступая никому на свете, и ради того у нас идет война за войною, да и думать неможно, чтоб ей когда конец был”». (Из «Записок Тулишэня», маньчжурского чиновника и дипломата империи Цин, совершившего продолжительный вояж в Россию в 1712–1715 гг.)
Ну, а чтобы подбодрить читателей, показать, что не все так грустно, приведу фрагмент из недавней публикации российского пропагандистского портала Sputnik на китайском языке:
Теперь неправительственная дипломатия охватывает все аспекты двусторонних гуманитарных отношений, от туризма до прямых обменов между регионами. Например, 92 города и 51 субъект Российской Федерации подписали побратимские соглашения с соседней страной. Все провинции Китая и почти все города-миллионники являются российскими партнерами…
Китай и Россия разделяют общие цели и долгосрочные интересы. Обе страны понимают, что друг другу нужны. Поэтому не стоит беспокоиться о будущем российско-китайских отношений.
Евгений Верлин
1 МАЯ 2021
