augean_stables

Внезапное упоминание Путиным «независимости», которую Россия обретает в ходе нынешней войны, натолкнуло меня на мысли о том, что России и правда не удается уже лет пятьсот обрести эту самую независимость.

Я говорю не о независимости от условного Запада или Востока, а о независимости от взваленной на саму себя миссии нести крест Третьего Рима. Где-то там, скрываясь за историческим горизонтом, маячит идея, что наследники Византии все не могут выполнить свой долг перед предками и отобрать, наконец, Константинополь у османов. Этот комплекс неполноценности, стоивший Российской Империи двух смертельно ранивших ее войн, - Крымской и Первой Мировой, - казалось бы, должен был умереть при переходе власти к атеистам-большевикам.

Вместо этого большевики получили свой крест: потеряв в борьбе за власть осколки Империи - Прибалтику, Польшу, Финляндию, - большевики не смогли успокоиться, рассматривая утрату части территории не как разумный, а как болезненный компромисс, где потеря части «земли» была платой за обретение власти на оставшейся части.

Удивительно, но посткоммунистическая Россия повторила этот путь 30 лет назад. Несмотря на заявленные лозунги, потеря четырнадцати республик СССР никогда не была политической волей новой российской власти: это была цена, заплаченная Ельциным за победу над Горбачевым в борьбе за Кремль. И неготовность «отпустить» малюсенькую Чечню, когда всего пару лет назад «отпустили» огромные республики СССР, лишь подчеркивает то, как ощущала эту ситуацию новая власть.

По сути, как минимум сто последних лет в Кремле заправляет партия власти, которая перманентно ощущает себя проигравшей, а не выигравшей, упустившей власть над частью своей территории, а не получившей власть над всей страной. В 1991-м вместо синдрома утерянной Польши и Финляндии Россия получила синдром утерянной Украины, Казахстана и далее по списку.

Для меня проблема не в имперском мышлении - оно есть у многих, - а в комплексе неполноценности внутри Кремля, стать независимым от которого не получается уже сотню, если не сотни лет. Ведь если в России эта властная элита сменится на новую команду, то, вероятно, она снова примет власть в границах, которые ей достанутся, исходя из конъюктурных обстоятельств, а значит, если ничего не поменяется кардинально в ментальности, то вскоре родится очередной синдром агрессии, прикрывающий очередной комплекс неполноценности.

Boris Pastukhov
Jan 2 at 12:34

*/

Продолжая начатый Борисом разговор об имперскости, хочу добавить, что закомплексованность русских элит, вечно стремящихся к исполнению какой-нибудь невыполнимой миссии, есть лишь часть проблемы. Вторая ее часть – зацикленность на территории как на абсолютной, безусловной и даже сакральной ценности.

Расширение своего влияния в пространстве (интенция, как писал еще раньше Борис, сама по себе вполне легитимная) мыслится русскими исключительно как прямой допотопный контроль территорий при помощи насилия – военного или полицейского. Никаких других форм распространения влияния, кроме «экспорта сапога», нынешняя национал-большевистская элита не признает. В этом смысле она уступает даже прошлой версии большевизма – интернационал-большевизму. Те хотя бы на первых порах пытались продвигать идею. Эти заранее знают, что их идея «русского мира» является неконвертируемой валютой, и поэтому предпочитают примитивный отъем территорий. Территориальный фетишизм, наряду с ядерным фетишизмом, является важной составляющей «синдрома Путина».

Vladimir Pastukhov
Jan 2 at 14:59