Идеи Стивена Мирана - в жизнь!
Jun. 1st, 2025 01:42 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
augean_stablesЕще в январе я обратил внимание на экзотические идеи Стивена Мирана (Stephen Miran) - председателя Совета экономических консультантов президента США Дональда Трампа и стал их комментировать, постулируя, что они вредны для самой Америки. На меня тогда обрушился поток критики русскоязычных жителей США - среди них много трампистов. Они мне писали, дескать, нечего приписывать нашему спасителю Трампу идеи его экономического советника. Сам-то Трамп не говорил, что надо обложить дополнительным налогом тех иностранных инвесторов, которые покупают гособлигации США, вот и нечего такое обсуждать! Однако же идеи Мирана начинают реализовываться республиканской партией США вполне заметно.
Непомерное бремя Трампономики
НЬЮ-ЙОРК – Один известный экономист как-то сказал мне, что споры о макроэкономической политике сводятся к определению главного фактора, на который реагируют остальные переменные. И поэтому, объяснял он, «вы можете инвертировать политические рецепты, просто объявив главной другую переменную». Именно это делается в статье, опубликованной Стивеном Мираном перед его номинацией на пост председателя Совета экономических консультантов президента США Дональда Трампа. Поскольку его взгляды, вероятно, отражают мнение администрации, они, безусловно, заслуживают пристального внимания.
Традиционно считается, что у Америки хронический торговый дефицит, потому что она слишком много тратит, а это объясняется, прежде всего, бюджетным дефицитом (главная переменная). Но Миран утверждает, что реальной главной переменной является аппетит остального мира к финансовым активам США, а особенно к гособлигациям. Иностранцам хочется заполучить как можно больше казначейских облигаций для своих валютных резервов и для финансовых операций, а Америке приходится верстать бюджет с большим дефицитом, чтобы удовлетворить этот непомерный спрос. Из-за притока капиталов доллар оказывается слишком сильным, чтобы экспортёры США могли конкурировать, а это приводит к постоянному торговому дефициту.
Вся эта аргументация неубедительна по нескольким причинам. Во-первых, обратите внимание на последовательность событий. Постоянный торговый дефицит появился у США в середине 70-х. Примерно тогда же появился и постоянный бюджетный дефицит, если не считать конца 90-х, когда налоги на прирост капитала и частное потребление резко увеличились на фоне бума доткомов, и поэтому центром избыточных расходов в США стало не государство, а домохозяйства.
Хотя иностранцы уже давно покупают американские финансовые активы (а американские структуры отплачивают тем же), отсчёт эффекта «главной переменной» в накоплении долларов иностранными центробанками можно реально начинать лишь после Азиатского финансового кризиса 1997 года. Под грузом жёстких условий, которые им навязывал Международный валютный фонд, страны Восточной Азии решили тогда сформировать резервы для защиты от внезапного прекращения финансирования. То есть опять же последовательность событий не та.
Кроме того, у США не просто единообразный торговый дефицит. У них дефицит в торговле товарами и чистый профицит в торговле услугами (почти $300 млрд в 2024 году). Когда экономисты сталкиваются с подобной картиной, они видят в ней пример работы ортодоксального механизма сравнительных преимуществ, причём выгодного США. Компания Apple получает большие прибыли, продавая миру превосходно разработанные телефоны iPhone (и их программное обеспечение), а компании Foxconn, которая производит iPhone в Китае и Индии, достаётся лишь крошечная маржа прибыли. Общие цифры внешней торговли демонстрируют большой дефицит, но Америка – совсем не жертва.
Другая проблема в том, что результатом избыточного спроса стран мира на облигации казначейства США должна быть огромная премия по этим облигациям. Но Миран как раз жалуется, что процентные ставки по облигациям никак не отражают эту премию, и поэтому США не получают выгод от производства финансовых активов повышенного спроса. Это выглядит странно. Почему повышенный спрос укрепляет доллар, но не снижает ставки по облигациям США?
Есть более простое объяснение: Конгресс США тратит столько, сколько хочет, надеясь, что остальной мир купит казначейские облигации и профинансирует всё, что нельзя покрыть за счёт внутренних доходов. Хоть один конгрессмен говорил когда-нибудь, что Америке нужен дефицит бюджета ради удовлетворения мирового спроса на казначейские облигации? Если бы избыточный спрос на американские финансовые активы действительно был проблемой, Конгресс США мог бы просто сократить дефицит бюджета и заставить иностранцев давиться в очереди за меньшим количеством казначейских облигаций, тем самым снизив процентные ставки в США (и увеличив производство в стране).
И раз уж эмиссия резервных активов – это такое непомерное бремя, почему бы не позволить нести его другим странам? Трамп не рассматривает такой возможности. Наоборот, недавно он пригрозил группе БРИКС, состоящей из крупнейших развивающихся стран, чтобы они не смели даже думать об альтернативных, недолларовых механизмах платежей. Миран соглашается, что США действительно нужны иностранные деньги для финансирования бюджетного дефицита (наверное, это негласное признание, что именно дефицит бюджета является главной переменной), и предлагает ещё один аргумент, почему надо разрешать иностранцам покупать финансовые активы и использовать финансовую систему США: это позволит Америке наказывать зарубежные страны, переступающие черту, в том числе (и это опасно) вводя выборочный налог на процентные платежи Казначейства.
Если США не хотят отдавать своё непомерное бремя, тогда помогут ли американским производителям пошлины на импорт в решении проблемы переоценённого доллара? Миран отмечает, что пошлины будут частично компенсированы укреплением доллара, как это происходило в 2018-2019 годах, когда США ввели тотальные пошлины против Китая. Но укрепление доллара повредит американскому экспорту, а если долларовые цены на импортные товары не сильно изменятся, тогда трудно понять, как повысится конкурентоспособность производителей США.
Именно поэтому Миран предлагает согласованную девальвацию доллара, поддержанную интервенциями неамериканских центробанков, которых «убедят» действовать угрозами пошлин или отмены оборонной помощи США. Но даже если бы такие интервенции были эффективны, иностранным центробанкам придётся продавать американские облигации и покупать отечественные, а это усложнит финансирование бюджетного дефицита США.
Мирана следует похвалить за попытку объяснить, почему Америка развернулась против системы, которую она сама же построила. Да, бюджетный дефицит США – это не единственная главная переменная. Недостаток потребления в Китае тоже способствует дисбалансам в мировой торговле. Кроме того, пошлины в Америке ниже, чем у ряда её торговых партнёров, и некоторые из этих партнёров субсидируют бизнес активней, чем США, или не уважают права интеллектуальной собственности. Однако все эти проблемы лучше решать путём переговоров (может быть, используя неявные угрозы).
Неясно, куда именно должен вести выбранный администрацией Трампа путь «шока и трепета». Утверждения, что привлекательность доллара – это непомерное бремя, а не непомерная привилегия, совсем не убеждают, особенно учитывая, что подобные утверждения сопровождаются нежеланием отказаться от этого бремени. Рынки нервничают из-за того, что администрация, убежденная, что Америка является жертвой, готова карать ближайших союзникам. Если такое поведение снизит привлекательность доллара, тогда он, возможно, действительно станет непомерным бременем. Но это не то будущее, которого стоит желать американцам.
Raghuram G. Rajan, a former governor of the Reserve Bank of India and chief economist of the International Monetary Fund, is Professor of Finance at the University of Chicago Booth School of Business and the co-author (with Rohit Lamba) of Breaking the Mold: India’s Untraveled Path to Prosperity (Princeton University Press, 2024).
Mar 11, 2025
*
ПИЛИМ СУК, НА КОТОРОМ СИДИМ
При внимательном прочтении бюджетного закона, предложенного администрацией Трампа (Big Beautiful Bill) и принятого Палатой представителей, Раздел 899, озаглавленный как «Применение мер защиты от несправедливых иностранных налогов». Он предусматривает, среди прочего, повышение налоговых ставок для физических лиц и компаний из стран, налоговую политику которых США считают «дискриминационной». Это включает в себя введение и постепенное повышение налоговых ставок на пассивный доход, такой как проценты и дивиденды - 5% в первый год и потом плюс 5% еще три года, пока ставка не станет равной 20%.
По сути дела, это станет избирательным налогом на приток иностранного капитала, который можно применить к Китаю и странам Евросоюза. Результатом станет снижение спроса на американский долг, рост процентных расходов бюджета США и ослабление доллара.
Сергей Алексашенко
Непомерное бремя Трампономики
НЬЮ-ЙОРК – Один известный экономист как-то сказал мне, что споры о макроэкономической политике сводятся к определению главного фактора, на который реагируют остальные переменные. И поэтому, объяснял он, «вы можете инвертировать политические рецепты, просто объявив главной другую переменную». Именно это делается в статье, опубликованной Стивеном Мираном перед его номинацией на пост председателя Совета экономических консультантов президента США Дональда Трампа. Поскольку его взгляды, вероятно, отражают мнение администрации, они, безусловно, заслуживают пристального внимания.
Традиционно считается, что у Америки хронический торговый дефицит, потому что она слишком много тратит, а это объясняется, прежде всего, бюджетным дефицитом (главная переменная). Но Миран утверждает, что реальной главной переменной является аппетит остального мира к финансовым активам США, а особенно к гособлигациям. Иностранцам хочется заполучить как можно больше казначейских облигаций для своих валютных резервов и для финансовых операций, а Америке приходится верстать бюджет с большим дефицитом, чтобы удовлетворить этот непомерный спрос. Из-за притока капиталов доллар оказывается слишком сильным, чтобы экспортёры США могли конкурировать, а это приводит к постоянному торговому дефициту.
Вся эта аргументация неубедительна по нескольким причинам. Во-первых, обратите внимание на последовательность событий. Постоянный торговый дефицит появился у США в середине 70-х. Примерно тогда же появился и постоянный бюджетный дефицит, если не считать конца 90-х, когда налоги на прирост капитала и частное потребление резко увеличились на фоне бума доткомов, и поэтому центром избыточных расходов в США стало не государство, а домохозяйства.
Хотя иностранцы уже давно покупают американские финансовые активы (а американские структуры отплачивают тем же), отсчёт эффекта «главной переменной» в накоплении долларов иностранными центробанками можно реально начинать лишь после Азиатского финансового кризиса 1997 года. Под грузом жёстких условий, которые им навязывал Международный валютный фонд, страны Восточной Азии решили тогда сформировать резервы для защиты от внезапного прекращения финансирования. То есть опять же последовательность событий не та.
Кроме того, у США не просто единообразный торговый дефицит. У них дефицит в торговле товарами и чистый профицит в торговле услугами (почти $300 млрд в 2024 году). Когда экономисты сталкиваются с подобной картиной, они видят в ней пример работы ортодоксального механизма сравнительных преимуществ, причём выгодного США. Компания Apple получает большие прибыли, продавая миру превосходно разработанные телефоны iPhone (и их программное обеспечение), а компании Foxconn, которая производит iPhone в Китае и Индии, достаётся лишь крошечная маржа прибыли. Общие цифры внешней торговли демонстрируют большой дефицит, но Америка – совсем не жертва.
Другая проблема в том, что результатом избыточного спроса стран мира на облигации казначейства США должна быть огромная премия по этим облигациям. Но Миран как раз жалуется, что процентные ставки по облигациям никак не отражают эту премию, и поэтому США не получают выгод от производства финансовых активов повышенного спроса. Это выглядит странно. Почему повышенный спрос укрепляет доллар, но не снижает ставки по облигациям США?
Есть более простое объяснение: Конгресс США тратит столько, сколько хочет, надеясь, что остальной мир купит казначейские облигации и профинансирует всё, что нельзя покрыть за счёт внутренних доходов. Хоть один конгрессмен говорил когда-нибудь, что Америке нужен дефицит бюджета ради удовлетворения мирового спроса на казначейские облигации? Если бы избыточный спрос на американские финансовые активы действительно был проблемой, Конгресс США мог бы просто сократить дефицит бюджета и заставить иностранцев давиться в очереди за меньшим количеством казначейских облигаций, тем самым снизив процентные ставки в США (и увеличив производство в стране).
И раз уж эмиссия резервных активов – это такое непомерное бремя, почему бы не позволить нести его другим странам? Трамп не рассматривает такой возможности. Наоборот, недавно он пригрозил группе БРИКС, состоящей из крупнейших развивающихся стран, чтобы они не смели даже думать об альтернативных, недолларовых механизмах платежей. Миран соглашается, что США действительно нужны иностранные деньги для финансирования бюджетного дефицита (наверное, это негласное признание, что именно дефицит бюджета является главной переменной), и предлагает ещё один аргумент, почему надо разрешать иностранцам покупать финансовые активы и использовать финансовую систему США: это позволит Америке наказывать зарубежные страны, переступающие черту, в том числе (и это опасно) вводя выборочный налог на процентные платежи Казначейства.
Если США не хотят отдавать своё непомерное бремя, тогда помогут ли американским производителям пошлины на импорт в решении проблемы переоценённого доллара? Миран отмечает, что пошлины будут частично компенсированы укреплением доллара, как это происходило в 2018-2019 годах, когда США ввели тотальные пошлины против Китая. Но укрепление доллара повредит американскому экспорту, а если долларовые цены на импортные товары не сильно изменятся, тогда трудно понять, как повысится конкурентоспособность производителей США.
Именно поэтому Миран предлагает согласованную девальвацию доллара, поддержанную интервенциями неамериканских центробанков, которых «убедят» действовать угрозами пошлин или отмены оборонной помощи США. Но даже если бы такие интервенции были эффективны, иностранным центробанкам придётся продавать американские облигации и покупать отечественные, а это усложнит финансирование бюджетного дефицита США.
Мирана следует похвалить за попытку объяснить, почему Америка развернулась против системы, которую она сама же построила. Да, бюджетный дефицит США – это не единственная главная переменная. Недостаток потребления в Китае тоже способствует дисбалансам в мировой торговле. Кроме того, пошлины в Америке ниже, чем у ряда её торговых партнёров, и некоторые из этих партнёров субсидируют бизнес активней, чем США, или не уважают права интеллектуальной собственности. Однако все эти проблемы лучше решать путём переговоров (может быть, используя неявные угрозы).
Неясно, куда именно должен вести выбранный администрацией Трампа путь «шока и трепета». Утверждения, что привлекательность доллара – это непомерное бремя, а не непомерная привилегия, совсем не убеждают, особенно учитывая, что подобные утверждения сопровождаются нежеланием отказаться от этого бремени. Рынки нервничают из-за того, что администрация, убежденная, что Америка является жертвой, готова карать ближайших союзникам. Если такое поведение снизит привлекательность доллара, тогда он, возможно, действительно станет непомерным бременем. Но это не то будущее, которого стоит желать американцам.
Raghuram G. Rajan, a former governor of the Reserve Bank of India and chief economist of the International Monetary Fund, is Professor of Finance at the University of Chicago Booth School of Business and the co-author (with Rohit Lamba) of Breaking the Mold: India’s Untraveled Path to Prosperity (Princeton University Press, 2024).
Mar 11, 2025
*
ПИЛИМ СУК, НА КОТОРОМ СИДИМ
При внимательном прочтении бюджетного закона, предложенного администрацией Трампа (Big Beautiful Bill) и принятого Палатой представителей, Раздел 899, озаглавленный как «Применение мер защиты от несправедливых иностранных налогов». Он предусматривает, среди прочего, повышение налоговых ставок для физических лиц и компаний из стран, налоговую политику которых США считают «дискриминационной». Это включает в себя введение и постепенное повышение налоговых ставок на пассивный доход, такой как проценты и дивиденды - 5% в первый год и потом плюс 5% еще три года, пока ставка не станет равной 20%.
По сути дела, это станет избирательным налогом на приток иностранного капитала, который можно применить к Китаю и странам Евросоюза. Результатом станет снижение спроса на американский долг, рост процентных расходов бюджета США и ослабление доллара.
Сергей Алексашенко
