Итальянские территориальные «уступки» Франции после завершения Второй мировой.

[augean_stables]

(https://t.me/r_mapporn/62312)

Великое искусство — проиграть на «правильной стороне истории», как французы в 1940 году. Тогда все несправедливости прошлого будут засчитаны в счёт справедливости будущего, как это, к примеру, случилось с малой родиной Джузеппе Гарибальди.

Я о Ницце — итальянском городе с итальянским некогда населением.

История её борьбы за неё между Францией и Италией в общем проста и хорошо иллюстрирует тот факт, что Клио не знает справедливости в общепринятом, бюргерском смысле. Иначе Ницца, Страсбург или Данциг сегодня были бы в совсем других странах.

Итак, с конца XIV века, когда Италия была уже чем-то большим, нежели географическое понятие, но ещё только в культурном значении, итальянское графство Савойя принимает под свою десницу Ниццу (ха, рифма!), местная знать которой страшилась загребастых французских Валуа. Горожане тогда не были ещё ни итальянцами, ни французами, но последними они все-таки не были более (sic), потому как разговаривали между собой на лигуро-провансальском диалекте.

(Та Франция, что мы «знаем», — это область между Парижем и Дюнкерком, «страна франков», по культурному слепку которой республиканцы затем постарались стереть — небезуспешно — все различия провинциальной жизни. То, насколько это омерзительно, вы можете представить себе по гипотетической Германии, где не было бы ни Баварии, ни Шварцвальда, а везде одна только Пруссия или Нидерзаксен. Брррр.)

Да, так вот — поскольку савойские графы, затем герцоги, были из итальянцев, то никакой национальной идентичности всё равно ещё не намечалось, ибо времена стояли практические и суровые. Выделился, впрочем, местный диалект, уже куда более близкий к Италии. Ну а как иначе? Никак, не по-голландски же приезжим итальянцам между собой разговаривать. Вот и.

Потом, наконец-то, появился национализм, корсиканец Буонапарте прикинулся французом и аннексировал Ниццу — потому что мог. Сразу же, по образцу Эльзаса и драгонад, началось переделывание прото-итальянцев в граждан великой французской нации. И заметьте, происходило это единственно потому, что Франция уже вкусила буржуазного национализма, а Италия — ещё нет.

Когда же союзники изничтожили «монстра», то Ницца вернулась в родную Савойю и уже там обрела свою итальянскую идентичность.

Казалось бы — но нет, история не остановилась. В середине бурного XIX века Пьемонтская монархия — увеличившаяся за счёт удачной дипломатии Савойя — должна была объединять Италию. (А кто бы ещё этим стал заниматься? Немцы? Так Оттоны давно вымерли.) И оказалось, что без Франции тут никак, ибо воевать с австрийцами собственными силами итальянцы пытались уже много раз. Тогда Ниццу банально отдали Наполеону III — за 200 000 солдат и славный бой при Сольферино.

Но! Но Наполеон обещал воевать до конца или хотя бы до Венеции, а сам позорно испугался Германского союза и, сепаратно оставив кампанию 1859 года, оставил Пьемонт с носом и Ломбардией, но без Ниццы. Гарибальди протестовал, а французы закрыли в городе все итальянские газеты, школы и сняли старые вывески.

Потому что — могли. Опять, и снова.

Прошло ещё 80 лет. Теперь - уу, теперь! - теперь-то у новой Италии было всё то же, что у Франции когда-то: большие батальоны (даже больше), национальная честь, оскорбить которую так легко, и лучшие в мире танкетки, каковых не имели ни первый, ни третий Бонапарты. Наличествовал и ДУЧЕ, горевший желанием выполнить завещание Гарибальди — вернуть Ниццу Италии.

И что же? Хуй.

На этом лекцию о справедливости в истории позвольте считать оконченной, потому как набирать это на телефоне пальцы устали, спасибо.


Арбузариум