Ближний Восток: признать очевидное

[augean_stables]

Пересмотр стратегии давно назрел

«Освобождение» Пальмиры от подразделений армии Башара Асада силами Исламского государства 11 декабря в очередной раз продемонстрировало, что никакого явного перевеса сил у коалиции Дамаска и Москвы в Сирии нет. В той же мере, судя по всему, справедливо и утверждение о том, что нет такого перевеса в Ираке у коалиции Багдада и Вашингтона. Крайне неочевид­ной выглядит и позиция Турции, которая пока контролирует лишь районы, непосредственно примыкающие к ее границе. Иначе говоря, война всех против всех на Ближнем Востоке продолжается, и никаких оснований ожидать в ней решительного перелома нет.

Если сделать экскурс в историю, охватывающий несколько десятилетий, сложно не признать два обстоятельства.

С одной стороны, все державы, так или иначе вовлечен­ные в нынешнее противостояние, способствовали зарождению конфликта. Я даже не говорю о Турции, в борьбе с которой выкристаллизовалось самосознание современно­­го арабского мира. Нынешнюю Сирию создали французы, объединившие в ходе Второй ми­ровой войны отдельные составлявшие ее территории в единый протекторат (к чему мы ещё вернемся). В 1960-е годы сирийские власти увлеклись строительством социализма под влиянием СССР. Триггером про­должающе­йся гражданской войны в стране выступила волна смены режи­мов в странах Северной Африки, произошедших не без поддержки Франции и Соединен­ных Штатов. Исламисты, которые считаются ныне самым опа­сным между­народным террористическим движением, сплотились в ходе противо­стояния Советского Союза и США в Афганиста­не, а приблизи­лись к сирийским границам вследствие разрушения Соеди­ненными Штатами и странами «коалиции решительных» государственности Ирака в 2003-2004 годы. При этом вместо того, чтобы признать коллективную ответственность за самый крова­вый конфликт последних лет, «великие дер­жавы» пытаются своими дейст­виями в регионе доказать друг другу, кто на что может претендовать в совре­менном мире.

С другой стороны, стоит заметить, что государства Ближнего Востока – и Сирия, и Ирак – совершенно искусственные, не­жизнеспособные образования, появившиеся по итогам Первой мировой вой­ны. Когда Франция и Великобритания отказались поддержать пан­арабское движение, сформировавшееся в ходе борьбы с османами, они получили у Лиги наций мандаты на управление Сирией и Месопотамией. При турецком владычестве обе территории были разделены на отдельные вилай­еты с учетом этнической и религиозной специфики населения. Британцы в 1921 году ввиду мощного освободительного движения были вынуждены объединить Мосульский, Багдадский и Басорский вилайеты в Коро­левство Ир­ак и в 1926 году признать его независимость. Французы, получившие еще более сложную территорию, разделили современную Сирию на Государство Алеп­по, Государство Дамаск, а также государства друзов и алавитов. Эта конструкция рухнула после падения Франции в 1940 году и закрепления в регионе «Свободной Франции», для которой все эти колониальные различия каза­лись несущественными. В итоге Сирия в сегодняшних границах получила формальную независимость в 1941 году.

Из сказанного следуют два вывода.

Во-первых, в регионе существует глубокое недоверие ко всем потенциальным внешним участникам конфликта. В том или ином виде в нынешних руководителях как Ирака, так и Сирии наиболее последовательные борцы за свободу видят – причем небезосновательно – марионеток внешних сил, утвердившихся либо еще в 1960-е годы под влиянием СССР, либо в 2000-е – по желанию США. Исламское государство – пусть это и не вполне правиль­ное сравнение – сегодня выступает неким аналогом того панарабского дви­жения, которое освободило эти территории от Турции; на этот раз, правда, основное внимание обращается не на этничность, а на приверженность тра­диционному исламу.

Во-вторых, сохранение придуманных европейцами «государств» – Ирака или Сирии – вряд ли имеет сегодня смысл (а именно мечтами о «терри­ториальной целостности» и «суверенитете» вымощен путь в ближневосточ­ный ад), да и, скорее всего, невозможно. На протяжении десятилетий в этих странах у власти находились представители религиозных меньшинств, и в такой ситуации борьба против центральных правительств обретает особое «справедливое» значение. Правительственная армия в той же Сирии восп­ринимается не как «освободительная» сила, а как инструмент угнетения. Более того, вовсе не только американские и российские во­енные, но и граждане той же Сирии иной национальности (например, курды) рассматриваются населением арабских регионов страны в каче­стве врагов. Именно поэтому стоит предположить, что население Ракки, как прежде и Мосула, скорее встанет на сторону ИГ, чем обрадуется «освобождению» себя курдами и иностранными войсками. По сути, в регионе параллельно идут несколько гражданских войн, и вмеша­тельство извне только усугубляет проблему, но не решает ее. И если западные страны, да и российские власти, действительно хотят привести регион к миру, необходимо как можно скорее задуматься о целесообразности (да и возможности) сохранения в нем хорошо известных нам государств в их традиционных границах.

Последнее предложение вызывает у всех внешних участников конфликта жесткое неприятие – само по себе мне совершенно непонятное. Всего два десятилетия тому назад (и даже позже) США и европейские державы активно способствовали разделению на несколько государств бывшей Югославии, совершенно справедливо полагая, что без этого конфликта на Балканах не преодолеть (причем наименее успешным осталось в итоге то государство, где этого так и не удалось сделать – Босния и Герцеговина). Я не говорю о России, которая на протяжении всего постсоветского периода как могла изощрялась в потворствовании сепаратизму, ни на минуту не со­мневаясь в праве на существование Приднестровья, Абхазии и Южной Осе­тии, и которая  осуществила недавно отторжение от Украины Крыма де-юре и значительных районов Донбасса де-факто. Признание сецессии считалось норма­ль­ным и в случае Южного Судана, и в ситуации с Восточным Тимором. Возникает вопрос: что мешает с меньшим пи­ететом отнестись к территориальной целостности того, что на деле уже пре­кратило свое существование?

На мой взгляд, только масштабная международная конференция по ситуации на Ближнем Востоке может способствовать решению накопившихся там проблем. Она должна быть направлена на закрепление ситуации, сло­жившейся в последние годы. Прежде всего, следует признать, что очевидную международную субъектность обрели курды – в Ираке существует де-факто независимый (или чрезвычайно автономный) иракский Курдистан, а в Си­рии курды выступают самым непримиримым противником ИГ. Объединенный Курдистан на территории Ирака и Сирии, зак­лючающий соглашение с Турцией о готовности репатриировать турецких курдов на свою территорию, но гарантирующий отказ от поддержки любых сепаратистских движений в Турции (при том, что гарантом такого соглаше­ния могли бы выступить все вовлеченные в конфликт державы) был бы первым результатом рационального подхода к проблеме. Параллельно в Сирии и Ираке могли бы быть созданы новые государства – и прежде всего то же Государство Алеппо, где могли бы сформировать свои органы власти представители сил, стремящихся самоопределиться в современном светском государстве, не находящемся под управлением Асада и его клики, и Госу­дарство алавитов в тех же границах, которые существовали в годы францу­зского мандата. Это удовлетворило бы и нынешние сирийские власти, и их российских покровителей, так как гарантировало бы им присутствие на военных базах на средиземноморском побережье. Разделение Ирака на ши­итскую и суннитскую зону также помогло бы преодолеть многие имеющие­ся в стране противоречия.

Естественно, остается главный вопрос: что делать с ИГ. Я полагаю, что в современных условиях победить его невозможно. Значительная часть Сирии и Ирака сегодня управляется исламистами, и если Запад действительно намерен добиться того, чтобы местные жители разочаровались в этом «халифате», нужно дать ему возможность оформиться как квазигосу­дарство и посуществовать некоторое время в этом режиме. Если жизнь в новых условиях окажется невыносимой, пусть само население, ныне под­дер­живающее экстремистов, выступит против них. Если, напротив, возни­кнет некий общественный консенсус, это сделает исламистов менее агрес­сивными – что само по себе может быть хорошим исходом. Следует отказа­ться от традиционной точки зрения, согласно которой весь мир должен быть разделен на отдельные государства, управляемые по хорошо известным всем канонам. Как в Пакистане существует по сути экстерриториальная «зона племен», так и на Ближнем Востоке могут появиться «белые» или «черные» пятна, судьба которых должна зависеть не от Запада, а от самих их жителей. Ничего страшного я в этом не вижу.

Более того, если в том или ином регионе начинается война, то, как учит история, прочный мир возможен только в условиях формирования нового баланса сил. Сегодня великие державы стремятся всеми силами отсрочить момент установления этого баланса, поддерживая марионеточные правительства и давно отжившие государственные структуры. Этот бессмысленный протест оборачивается многими десятками тысяч жертв, миллионами беже­нцев и превращенными в руины городами. Если исходить из того, что выс­шей ценностью является человеческая жизнь, следовало бы позволить ново­му балансу сложиться как можно безболезненнее. Люди на Ближнем Восто­ке должны понять, что их судьба находится в их собственных руках. Сумеют курды остановить исламистов – они должны получить собственное госу­дарство. Не сумеют сделать это по-прежнему безмятежно сидящие в кофей­нях жители Дамаска – пусть пожинают последствия. В конце концов, имен­но такая логика столетиями господствовала в Европе – и из того, что Старый Свет пришел к другим соображения, не вытекает, что весь остальной мир стал столь же «продвинутым». Нужно принять очевидное и признать, что мир не един, и к не­му неприменимы универсальные стандарты.

Задача великих держав на Ближнем Востоке – не в насаждении демократии и не в борьбе за нерушимость границ. Она – в поддержании мира и в установлении границ зоны хаоса, коль скоро таковая уже сформировалась. Именно из этого я бы и предложил исходить в политике, направленной на то, чтобы сделать проблемы региона действительно региональными, каки­ми они и должны являться. А бороться с терроризмом нужно на своей тер­ритории. Потому что 150-200 млрд долларов в год, которые в последние годы великие державы тратили на военные операции в этом регионе мира, почти вдвое превосходят стоимость всех усилий по борьбе с терроризмом в США, ЕС и России – и их следовало бы потратить на сохранение жизней граждан этих стран на своей земле, а не на растрачивание таковых на чужой…

Автор: Владислав Иноземцев

19 декабря 2016

Comments

[eusevius.livejournal.com]

выделить территорию халифату - идея хорошая, хотя он и безо всяких официальных разрешений себе её собирает

по крайней мере это менее утомительно, чем убивать 50-70 тыс. (по разным оценкам) его сторонников

правда, может возникнуть вопрос - а зачем же мы с халифатом столько боролись, и что делать с находящимися под следствием, судом и в МЛС, неужели отпускать