![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
augean_stablesИстория газового концерна как образец государственной неэффективности
Владимир Путин, Рем Вяхирев и Виктор Черномырдин, 2000. Фото: Сергей Величкин и Владимир Родионов / ТАСС
Пятого ноября 1992 года президент Борис Ельцин подписал указ №1333 «О преобразовании Государственного газового концерна “Газпром” в Российское акционерное общество “Газпром”». Указ перечислял вполне мирные и далекие от международной политики цели нового акционерного общества – обеспечение надежного газоснабжения, единой инвестиционной политики, строительства и финансирования газопроводов, доступа к газотранспортной системе (ГТС) любого производителя. Правительство отреагировало практически моментально и уже 17 февраля 1993 года учредило РАО «Газпром».
Четвертьвековая история РАО, ОАО и, наконец, ПАО «Газпром» четко делится на два периода. Первые 15 лет компания была классической регулируемой монополией, поддерживающей российскую промышленность и повышающей уровень газификации страны. Согласно буклету «15 лет акционерному обществу “Газпром”: 1993–2007 годы», в «лихие» 1990-е и в начале 2000-х средний уровень газификации в Российской Федерации вырос с 41% до 62%. Для сравнения: на конец 2016 года уровень газификации природным газом составил 67%.
Права монополиста в транспортировке газа сопровождались серьезными обязанностями. Нормативные документы, регулировавшие ценообразование в газовой отрасли, допускали убыточность поставок газа на российский рынок, справедливо предполагая, что убытки внутреннего рынка будут с лихвой покрыты прибылью от экспортных операций. В период кризиса 1998 года цены на газ для российских потребителей (в рублях!) были заморожены, а правительство не только подтвердило девальвацию долгов, но и ввело понижающие коэффициенты к задолженности по оплате поставленного российским потребителям природного газа, что ускорило выход страны из кризиса.
В «лихие» 1990-е «Газпром» не участвовал или не афишировал участие во внешней политике, не строил лишних газопроводов и придерживался принципов минимизации затрат и синхронизации проектов. В 1993 году «Газпром» экспортировал в Европу всего 101 млрд кубометров газа и еще 79 млрд в страны бывшего СССР. К 2007 году экспорт в Европу вырос до 159 млрд и в ближнее зарубежье до 88 млрд. При этом до 2006 года в экспортном портфеле компании был только российский газ, а газ, добытый в Средней Азии, шел транзитом в бывшие советские республики и даже за их пределы. Более того, российские независимые производители и трейдеры тоже могли экспортировать газ в ближнее зарубежье. «Газпром» действовал по консервативным правилам – сначала подписывал контракты, а затем строил и заполнял газом новые газопроводы. Ввод в строй газопроводов Ямал – Европа и «Голубой поток» сопровождался не информационным шумом, а ростом экспорта газа.
Газовый бизнес обладает большой инерцией, поэтому после замены команды Рема Вяхирева на команду Алексея Миллера «Газпром» еще несколько лет оставался успешной компанией. К сожалению, президент России и новое руководство «Газпрома» взяли курс на максимизацию капитальных затрат вне зависимости от реалий рынка. Одним из первых шагов был отказ от выполнения «Программы работ на 2005–2010 годы по подземному хранению в Российской Федерации» в пользу строительства новых газопроводов. Логичный план, предполагавший прокачку бо́льших объемов газа в летнее время, когда у «Газпрома» есть резервы добывающих и газотранспортных мощностей, требовал в 10–15 раз меньше денег, чем новые газопроводы.
Для финансового обеспечения строительства «еще одного, нового “Газпрома”» государство увеличило права и сократило обязанности монополиста. Законы и договоренности уничтожили независимый экспорт и ликвидировали международный транзит газа через территорию России. Принцип «равной доходности» экспорта и продаж на внутреннем рынке разогнал цены и ударил по конкурентоспособности российских энерго- и газоемких предприятий. В 2011 году рентабельность продаж газа в России превысила 27%, но руководство монополии считало, что этого недостаточно для покрытия растущих инвестиционных затрат (и выплат подрядчикам).
В середине 2000-х природный газ перестал быть обычным товаром, а в «Энергетической стратегии» появился тезис о российском управлении потоками газа между Европой и Азией. Началась быстрая политизация газовой торговли. Российская сторона стала пугать перекрытием газа, а затем и реально пользоваться газовым краном, чем нанесла серьезнейший ущерб репутации «Газпрома» как надежного поставщика. «Северный поток» и последующие экспортные проекты ставили целью не увеличение объема поставок газа, а обход Украины. Завершение строительства «Северного потока» совпало с резким снижением экспорта в Европу, что негативно повлияло на эффективность «Газпрома». Монополия вложила триллионы рублей в невостребованные проекты, а незавершенное строительство сейчас составляет более четверти стоимости всех активов.
В 2017 году «Газпром» экспортировал в Европу около 194 млрд кубометров (включая реэкспорт среднеазиатского газа) и примерно 34 млрд в ближнее зарубежье (суммарный экспорт ниже уровня 2007 года). Вообще, объемы экспорта газа стали гораздо сильнее зависеть не от наличия или отсутствия газотранспортных мощностей и не от способностей работников «Газпром экспорта», а от погоды, силы ветра, цен на уголь и настроения Владимира Путина. Последнее сыграло роль, например, зимой 2014–2015 годов, когда «Газпром» снизил поставки газа в Европу через Украину и по «Северному потоку» в рамках антиреверсных санкций Путина (президент пригрозил европейским партнерам сократить подачу газа за реверсные поставки на Украину и выполнил обещание, из-за чего акционеры «Газпрома» и бюджет РФ недополучили более $4 млрд).
Чрезмерно активная инвестиционная политика и потеря контроля над затратами (даже в степях юга России затраты на 1 км газопроводов «Газпрома» втрое выше, чем на аналогичных проектах в Германии и Чехии) уже привели к повышению стоимости транспортировки и себестоимости газа, а самые крупные капиталовложения еще впереди. В результате единственной выигравшей стороной остаются подрядчики «Газпрома».
Акции «Газпрома» против индекса Московской биржи: 9 лет отставания
К 25-летию «Газпром» пришел почти нерегулируемой монополией, попутно выполняющей функции министерства внешней энергетической политики. На графике на сайте «Газпрома» можно увидеть разницу между стоимостью акций газового монополиста и индексом Московской биржи, включающим 50 наиболее ликвидных акций крупнейших и динамично развивающихся российских эмитентов. Что бы ни говорили члены правления «Газпрома» и телевизор, рынок не обманешь.
Михаил Корчемкин
Директор East European Gas Analysis
17 февраля, 09:31
This entry was originally posted at https://personalviewsite.dreamwidth.org/4602198.html. Please comment there using OpenID.
Владимир Путин, Рем Вяхирев и Виктор Черномырдин, 2000. Фото: Сергей Величкин и Владимир Родионов / ТАСС
Пятого ноября 1992 года президент Борис Ельцин подписал указ №1333 «О преобразовании Государственного газового концерна “Газпром” в Российское акционерное общество “Газпром”». Указ перечислял вполне мирные и далекие от международной политики цели нового акционерного общества – обеспечение надежного газоснабжения, единой инвестиционной политики, строительства и финансирования газопроводов, доступа к газотранспортной системе (ГТС) любого производителя. Правительство отреагировало практически моментально и уже 17 февраля 1993 года учредило РАО «Газпром».
Четвертьвековая история РАО, ОАО и, наконец, ПАО «Газпром» четко делится на два периода. Первые 15 лет компания была классической регулируемой монополией, поддерживающей российскую промышленность и повышающей уровень газификации страны. Согласно буклету «15 лет акционерному обществу “Газпром”: 1993–2007 годы», в «лихие» 1990-е и в начале 2000-х средний уровень газификации в Российской Федерации вырос с 41% до 62%. Для сравнения: на конец 2016 года уровень газификации природным газом составил 67%.
Права монополиста в транспортировке газа сопровождались серьезными обязанностями. Нормативные документы, регулировавшие ценообразование в газовой отрасли, допускали убыточность поставок газа на российский рынок, справедливо предполагая, что убытки внутреннего рынка будут с лихвой покрыты прибылью от экспортных операций. В период кризиса 1998 года цены на газ для российских потребителей (в рублях!) были заморожены, а правительство не только подтвердило девальвацию долгов, но и ввело понижающие коэффициенты к задолженности по оплате поставленного российским потребителям природного газа, что ускорило выход страны из кризиса.
В «лихие» 1990-е «Газпром» не участвовал или не афишировал участие во внешней политике, не строил лишних газопроводов и придерживался принципов минимизации затрат и синхронизации проектов. В 1993 году «Газпром» экспортировал в Европу всего 101 млрд кубометров газа и еще 79 млрд в страны бывшего СССР. К 2007 году экспорт в Европу вырос до 159 млрд и в ближнее зарубежье до 88 млрд. При этом до 2006 года в экспортном портфеле компании был только российский газ, а газ, добытый в Средней Азии, шел транзитом в бывшие советские республики и даже за их пределы. Более того, российские независимые производители и трейдеры тоже могли экспортировать газ в ближнее зарубежье. «Газпром» действовал по консервативным правилам – сначала подписывал контракты, а затем строил и заполнял газом новые газопроводы. Ввод в строй газопроводов Ямал – Европа и «Голубой поток» сопровождался не информационным шумом, а ростом экспорта газа.
Газовый бизнес обладает большой инерцией, поэтому после замены команды Рема Вяхирева на команду Алексея Миллера «Газпром» еще несколько лет оставался успешной компанией. К сожалению, президент России и новое руководство «Газпрома» взяли курс на максимизацию капитальных затрат вне зависимости от реалий рынка. Одним из первых шагов был отказ от выполнения «Программы работ на 2005–2010 годы по подземному хранению в Российской Федерации» в пользу строительства новых газопроводов. Логичный план, предполагавший прокачку бо́льших объемов газа в летнее время, когда у «Газпрома» есть резервы добывающих и газотранспортных мощностей, требовал в 10–15 раз меньше денег, чем новые газопроводы.
Для финансового обеспечения строительства «еще одного, нового “Газпрома”» государство увеличило права и сократило обязанности монополиста. Законы и договоренности уничтожили независимый экспорт и ликвидировали международный транзит газа через территорию России. Принцип «равной доходности» экспорта и продаж на внутреннем рынке разогнал цены и ударил по конкурентоспособности российских энерго- и газоемких предприятий. В 2011 году рентабельность продаж газа в России превысила 27%, но руководство монополии считало, что этого недостаточно для покрытия растущих инвестиционных затрат (и выплат подрядчикам).
В середине 2000-х природный газ перестал быть обычным товаром, а в «Энергетической стратегии» появился тезис о российском управлении потоками газа между Европой и Азией. Началась быстрая политизация газовой торговли. Российская сторона стала пугать перекрытием газа, а затем и реально пользоваться газовым краном, чем нанесла серьезнейший ущерб репутации «Газпрома» как надежного поставщика. «Северный поток» и последующие экспортные проекты ставили целью не увеличение объема поставок газа, а обход Украины. Завершение строительства «Северного потока» совпало с резким снижением экспорта в Европу, что негативно повлияло на эффективность «Газпрома». Монополия вложила триллионы рублей в невостребованные проекты, а незавершенное строительство сейчас составляет более четверти стоимости всех активов.
В 2017 году «Газпром» экспортировал в Европу около 194 млрд кубометров (включая реэкспорт среднеазиатского газа) и примерно 34 млрд в ближнее зарубежье (суммарный экспорт ниже уровня 2007 года). Вообще, объемы экспорта газа стали гораздо сильнее зависеть не от наличия или отсутствия газотранспортных мощностей и не от способностей работников «Газпром экспорта», а от погоды, силы ветра, цен на уголь и настроения Владимира Путина. Последнее сыграло роль, например, зимой 2014–2015 годов, когда «Газпром» снизил поставки газа в Европу через Украину и по «Северному потоку» в рамках антиреверсных санкций Путина (президент пригрозил европейским партнерам сократить подачу газа за реверсные поставки на Украину и выполнил обещание, из-за чего акционеры «Газпрома» и бюджет РФ недополучили более $4 млрд).
Чрезмерно активная инвестиционная политика и потеря контроля над затратами (даже в степях юга России затраты на 1 км газопроводов «Газпрома» втрое выше, чем на аналогичных проектах в Германии и Чехии) уже привели к повышению стоимости транспортировки и себестоимости газа, а самые крупные капиталовложения еще впереди. В результате единственной выигравшей стороной остаются подрядчики «Газпрома».
Акции «Газпрома» против индекса Московской биржи: 9 лет отставания
К 25-летию «Газпром» пришел почти нерегулируемой монополией, попутно выполняющей функции министерства внешней энергетической политики. На графике на сайте «Газпрома» можно увидеть разницу между стоимостью акций газового монополиста и индексом Московской биржи, включающим 50 наиболее ликвидных акций крупнейших и динамично развивающихся российских эмитентов. Что бы ни говорили члены правления «Газпрома» и телевизор, рынок не обманешь.
Михаил Корчемкин
Директор East European Gas Analysis
17 февраля, 09:31
This entry was originally posted at https://personalviewsite.dreamwidth.org/4602198.html. Please comment there using OpenID.
![[identity profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/openid.png){kind=small}
От регулируемой до нерегулируемой монополии: 25 лет «Га
Date: 2018-02-20 05:25 am (UTC)