augean_stables

Главная проблема современной демократии и вообще современного общества – не как отдать всю власть хорошему человеку и ограничить возможности плохого человека использовать эту власть в своих интересах, а в том, чтобы вообще уйти от концентрации власти над многомиллионными сообществами очень разных людей в руках одного человека

Владимир Жириновский. Фото: Sergey Pivovarov / Reuters

Споры о том, хороша ли старая конституция или плоха, и насколько изменения в ней усугубят нынешнее нерадостное положение дел с демократией в России второстепенны на фоне основной проблемы современного общества и демократии вообще.

Сформулировать ее можнно так: а должен ли вообще один человек, пусть даже и избранный большинством граждан напрямую, получать в свои руки огромную власть надо всеми на много лет вперед? Иными словами, хорошо ли единовластие, пусть даже и оформленное в виде президентской республики, как таковое, или современному обществу больше подходит коллегиальное руководство, в основе которого – консультации, компромиссы и постоянная сменяемость ключевых фигур?

Разговор с учителем

«Как вы смотрите на то, чтобы Россия перешла к парламентской республике?» – задал вопрос Владимиру Путину учитель истории школы №3 города Усмани Дмитрий Демихов. И получил весьма развернутый ответ, который стоит изучить подробно.

«Теоретически – возможно. Целесообразно или нет?.. Я считаю, что нет», – так начинает Путин, сразу переводя альтернативы президентскому единовластию в сферу голой теории и представляя свои дальнейшие рассуждения как построенные исключительно на рациональных доводах.

Первый аргумент Путина – якобы исторический: «Для того, чтобы парламентская республика эффективно функционировала, нужно, чтобы политическая структура была, во-первых, чтобы она росла давно, и в той же Европе столетиями некоторые партии существуют. Столетиями, вот». Ход мысли Путина отсылает к известному анекдоту о том, как вырастить идеальный газон – надо постригать его каждый день и так несколько веков. Тем не менее, аргумент ли это против того, чтоб разбить-таки газон и начать его регулярно стричь?

Про многовековые партии – тоже довольно странное заявление, потому что на самом деле в парламентах европейских стран сидят вовсе не только представители партий родом из XIX века, но и созданные относительно недавно или буквально накануне выборов. И это не говоря о том, что даже давно существующие партии пережили колоссальные трансформации и вовсе не предлагают избирателям в XXI веке программу, принятую двести лет назад.

Более того, помимо британской демократии, на которую Путину очевидным образом кивает, существуют примеры вполне успешных демократических режимов в Восточной Европе, которые были созданы буквально с нуля в конце ХХ века. Примеры многопартийных парламентских демократий, созданных вовсе не века назад, есть и в Западной Европе: в Испании и Португалии современные политические системы возникли после диктатур, длившихся много десятилетий, когда все традиции демократии и партийности последовательно уничтожались, если они вообще были, –может, это и не самые успешные страны, но тезис о необходимости непрерывной многовековой традиции существования демократии и партий их пример опровергает.

Зачем нужен Жириновский

Дальше Путин заходит с другой стороны и начинает критиковать парламентскую демократию на примере российских думских партий: «А у нас, как правило, партия связана с конкретным человеком. Ну, самый яркий пример у нас, в нашей стране – Владимир Вольфович Жириновский. Есть Жириновский – есть ЛДПР, нет Жириновского – ну… Сама идея, она хорошая, либеральная, но сможет ли партия так функционировать без своего лидера?»

Про то, какая хорошая либеральная идея воплощена в деятельности ЛДПР и ее лидера, и говорить особо не стоит – понятно, что здесь президент решил в очередной раз поиздеваться над ненавистными либералами. Но сама практика использования в качестве аргумента карикатурной российской партийной системы и карикатуры на карикатуру в виде Жириновского и его партии – это, конечно, так себе убедительный риторический прием.

(Заметим, кстати, в скобках, что ⁠Путин похоже просто не в курсе: партия Жириновского уже ⁠довольно давно отказалась от расшифровки названия, ⁠причем именно из-за «дискредитировавшего себя слова “либеральная”, ЛДПР теперь – это набор ⁠букв, бренд, лишенный содержания.)

Кто же виноват, что последние ⁠20 лет партийная структура в России не развивается, и власти делают ⁠все, чтоб в парламенте сидели только удобные ей ⁠партии с несменяемыми пожилыми лидерами, а опасные для нее партии с молодыми лидерами попросту не регистрируются? Впрочем, эта тирада Путина вполне объясняет, зачем он много лет холит и лелеет все это унылое думское шапито – чтоб горестно простирая руку в его сторону вопрошать: и что, вы хотите отдать власть вот этим? Про роль Жириновского в дискредитации российского парламентаризма много говорилось еще в 90-е – похоже, для того его туда и запустили в 1993 году предшественники Кириенко.

По существу сказанного Путиным можно возразить и кое что более серьезное. Во-первых, парламент может избираться целиком по мажоритарной схеме, а уж потом, в парламенте, избранные депутаты объединяются в какие-то фракции. В той же Британии в парламент все избираются по округам, а не по партийным спискам – и ничего, все работает. То есть увязка парламентской демократии только с выборами по партийным спискам – она как бы немного притянута за уши.

Во-вторых, ЛДПР так себе пример нормальной партии в условиях работающей демократии, чтоб считать ее образцом. При том, что и при парламентской демократии такая партия несомненно может существовать и даже набирать те самые 10–15 процентов, которые и набирает Жириновский.

В-третьих, чтоб партии были нормальными и состояли из нормальных людей, надо чтоб они давали людям реальные перспективы попасть в правительство и даже возглавить его в случае победы. Если же все вокруг прекрасно понимают, что сколько бы партия ни набрала, в правительство ее не позовут даже для вида – в итоге получается современная ЛДПР, единственный смысл существования которой – обогащать своего лидера и обеспечивать высокооплачиваемой работой его любимцев.

Парламентские кризисы и методы их преодоления

“Парламентская форма правления, которая применяется широко в Европе, она дает сбои сегодня. В некоторых странах, несмотря на наличие такой политической инфраструктуры в виде устойчивых политических партий, они не могут сформировать правительство по полгода. Не получается. Вы представляете, если бы Россия жила без правительства полгода – катастрофа. Это просто, это, поверьте мне, это невозможно”, – развил свою мысль Владимир Путин.

Начнем с того, что полгода без центрального правительства – это вполне обычное дело и никто от этого не умирает. Бельгия несколько лет назад действительно поставила рекорд жизни без федерального правительства – 540 дней! Вот только ничего страшного с ней не случилось, она вполне продержалась на региональном и местном самоуправлении. С другими странами ситуация примерно та же: если в государстве существует развитое местное и региональное самоуправление с большими полномочиями в сферах, касающихся действительно важных для людей вопросов, то без центрального правительства очень даже можно жить. Сбоем, скорее, представляется такая система, при которой без центрального правительства на местном уровне и гвоздь в стенку нельзя вбить, не говоря о решении более важных вопросов.

Но вообще-то беспокоящих Путина ситуаций можно легко избежать, внеся в конституцию поправку о “конструктивном вотуме недоверия”, как это было сделано в ФРГ, а потом применено и во многих других странах мира. Суть ее в том, что парламент может вынести вотум недоверия главе кабинета только в том случае, если у его потенциального преемника уже есть большинство голосов. Иными словами, никакой проблемы нет ни в жизни без центрального правительства, ни в том, чтобы такой ситуации не возникало вовсе – было бы желание!

Лучше ли нам не экспериментировать?

“Но нам лучше не экспериментировать”, ““нашей многоконфессиональной и многонациональной стране нужна сильная президентская власть”, – резюмировал Путин и это не просто слова, а реальная политическая программа этого человека: никаких экспериментов и никакого отступления от единовластия.

Между прочим, а почему именно многоконфессиональной и многонациональной стране нужна сильная власть одного человека? Если рассуждать логически, то единовластие, скорее, оправдано в гомогенном небольшом сообществе. Как один человек, который заведомо не может быть ни многонациональным, ни многоконфессиональным, может устраивать всех в многополярном обществе, да еще и столь многочисленном и географически обширном, как современная Россия?

Характерно, что Путин смакует сбои в работе парламентской демократии, но почему-то совершенно не замечает того, что сбои в режимах единоличной власти случаются гораздо чаще и, что особенно важно, оборачиваются они для рядовых граждан гораздо большими проблемами, чем те, которые испытали оставшиеся без правительства бельгийцы.

Как бы кто ни относился к Путину, но нельзя не признать, что он сам по себе – очевидный сбой прописанной в действующей конституции модели президентской республики: проклятое слово “подряд”, конечно, никуда не деть, но вполне очевидно, что по мысли создателей текста президенты в России должны сменяться, причем не меняться местами с доверенным лицом, чтоб потом вернуться, а приходить на этот пост в результате выборов и покидать его навсегда, отработав на нем не более двух раз подряд. Но про этот сбой Путину говорить не хочется и понятно почему.

Проблема единовластия

Главная проблема современной демократии и вообще современного общества – не как отдать всю власть хорошему человеку и ограничить возможности плохого человека использовать эту власть в своих интересах, а в том, чтобы вообще уйти от концентрации власти над многомиллионными сообществами очень разных людей в руках одного человека.

Если вдуматься, всенародные выборы обладающего множеством полномочий главы государства являются невероятным анахронизмом, доставшимся нам от времен, когда выборная монархия казалась хорошей альтернативой монархии наследственной.

То, что происходит в США сейчас – неизбежное следствие архаичности американской конституции, которая писалась совершенно в другое время и для другого общества, и по которой президент по сути и был выборным монархом, ограниченным парламентом – в той степени, в которой ограничение монарха считалось достаточным в XVIII веке, а ведь это, между прочим, век расцвета абсолютизма.

Что хорошего в ситуации, когда некто победил на выборах главы государства с незначительным перевесом или вовсе по техническим причинам? Почему большинство, которое он получил, условно, а власть его во многих случаях – безусловна на годы вперед? И это не говоря о разнообразных манипуляциях и фальсификациях, которые наиболее эффективны как раз при таких выборах: ведь достаточно любой ценой выиграть в одном голосовании, чтоб по его итогам получить все и зачастую навсегда!

Парламентская демократия, при всех ее недостатках, хоть как-то решает этот вопрос, отделяя главу государства от главы правительства непреодолимой стеной и превращая первого в ритуальную фигуру, а второго – в техническую и легко сменяемую: сегодня большинство в парламенте сложилось таким образом, а завтра все может поменяться и вчерашний фаворит исчезает с авансцены – как случилось в Италии с харизматичным Сильвио Берлускони, а совсем недавно – с Маттео Сальвини.

Всенародные выборы главы государства создают совершенно иную картину: раз в несколько лет формальным большинством огромная власть отдается одному конкретному человеку, которого никак не поменять до следующих выборов. Способов скорректировать неудачный выбор, не введя систему в стресс, между выборами нет – и тут снова нельзя не кивнуть в сторону США.

В России все еще хуже, как мы знаем: власть одного трактуется в его пользу во всех случаях, потому что он-де получил мандат от удовлетворяющего требования закона большинства и потому все остальные объявляются меньшинством, мнение которого не то что учитывать, но даже и слушать не надо. Началось все это не с Путина, а сразу с Ельцина: все 90-е годы оппонентов президента, причем не только идейных, но и тактических, лишали доступа к федеральным СМИ (что в условиях досетевого общества имело решающее значение) и беззастенчиво шельмовали – ибо, как тогда говорили, “россияне свой выбор сделали”.

Пора себе признаться, что в современных условиях ни одному человеку нельзя безусловно и неотчуждаемо отдавать власть на много лет вперед. И речь тут не только о президенте, но даже и о губернаторе, и о мэре. Что бы человек ни обещал и ни говорил во время избирательной кампании, нет никаких гарантий, что он сможет выполнить свои обещания или хотя бы планирует это делать, если само его пребывание в должности не может закончиться быстро и досрочно, даже вопреки его желанию. Современный политический лидер должен быть вынужден в ежедневном режиме оглядываться на нужды и настроения общества и постоянно корректировать свой курс, а не гнуть свою линию, игнорируя критику на том основании, что сколько-то лет назад его поддержало техническое большинство от числа пришедших на участки.

Более того, даже право представлять кого-то где-то не может быть безусловным и неотчуждаемым. Точно так же, как каждый человек имеет право в любой момент отозвать выданную им доверенность, он должен иметь право отозвать у своего избранника право представлять себя в законодательном органе – причем сделать это индивидуально и быстро, а не через нереализуемые на практике схемы “отзыва депутата” или импичмента президенту. Иначе вечно будет повторяться одна и та же ситуация: избранные под пацифистскими лозунгами,депутаты будут голосовать за войну, а под социальными – за повышение пенсионного возраста.

Технические способы решить эти вопросы рано или поздно будут найдены, но для начала хорошо бы начать их искать, а не сводить все проблемы к роли личности в истории.

Мы живем в мире все более грамотных и развитых людей, каждый из которых имеет полное право требовать от общества и государства учета своих личных мнений и интересов, даже если они отличаются от мнений и интересов большинства – во всяком случае до тех пор, пока они не являются преступными и угрожающими другим.

Да, прямая демократия в столь огромных человеческих сообщества труднопредставима и едва ли реализуема. Но если отбросить утопические идеи, то сойтись можно на компромиссе: исполнительная власть всегда должна быть коллегиальной, причем как можно больше полномочий надо передавать вниз – из центра регионам, из регионов – муниципалитетам, из муниципалитетов – общинам и сообществам, объединяющим людей по месту их фактического проживания или же по каким-то иным принципам.

Полный и окончательный отказ от единовластия на всех уровнях –от государственного до муниципального – это единственный путь, который может вывести нашу страну из вечного хождения по кругу от авторитаризма к авторитаризму, от кризиса к коллапсу. Перефразируя Путина, с единовластием в любом виде в России нам лучше не экспериментировать больше никогда – слишком много плохих примеров и ни одного хорошего.

Федор Крашенинников
29 ЯНВАРЯ 2020